Магазин, конечно же, был закрыт. На всякий случай Она несильно постучала в стеклянную дверь, но никто не ответил.

– Господи, и здесь невезуха. Что ж такое сегодня? – проговорила Она вслух.

– Теперь так и будет, – прозвучал в сознании коварный шёпот.

– А есть-то как хочется, сейчас умру, – сказала Она, не обращая внимания на шёпот.

– Вот-вот. Это лучшее, что ты можешь сделать, – снова проползло в сознании.

– А может, обойдётся, может как-то всё ещё устроится, – ответила Она.

– Нет, не обойдётся, не устроится, – продолжал шёпот.

– Добегу до другого магазина, этот ведь не последний, – Она всё ещё не сдавалась.

– Другой тоже закрыт, все закрыты, для тебя теперь всё закрыто, – не отставал шёпот. – Да и долго ли ты протянешь на десятку? – шёпот усиливался, теперь это уже был голос, жёсткий, холодный и вместе с тем какой-то до боли знакомый. – Через три месяца хозяева квартиры вышвырнут на улицу твоё изголодавшееся, костлявое тело. И никому ты не будешь нужна, все будут проходить мимо, наступая на твои обессилевшие руки, попирая тяжелыми грязными ботинками твои обвислые груди, и матерясь при этом, как будто наступили в дерьмо. Ты и сейчас уже никому не нужна. Пока ты ещё красива и свежа, пойди, утопись, и может кто-нибудь пожалеет и поплачет над твоим молодым и прекрасным телом.

Она не заметила, как очутилась на самом краю набережной, у парапета. Голос Она узнала, это был её собственный голос, это её измученное сознание говорило о безысходности, о бессмысленности существования. Она нагнулась через каменное ограждение. С чёрной глади реки на неё смотрели уставшие, испуганные глаза, такие теплые и близкие, зовущие к себе, манящие вниз, в омут покоя и тишину забвения. Глаза приближались медленно, но неумолимо. Всё ближе и ближе. Их магнетическая власть ощущалась физически всем телом, каждой клеточкой кожи, всеми фибрами души. Ледяной покой чёрной воды обнимал уже железными объятиями горячее, трепещущее тело, обволакивая, укутывая нестерпимым мертвенным холодом живую бессмертную душу. А «голос», снова сменившийся на шёпот, упрямо вдалбливал в сознание: «Всё кончено! Всё кончено! Всё кончено!».

– Нет… – едва слышно донеслось откуда-то из глубины подсознания.

– Нет! – во весь голос отозвалось эхом в бессмертной душе.

– Нет!!! – очнувшись от наваждения, прокричала Она. – Не хочу! – и, набрав полный рот слюны, плюнула в чёрный омут реки.

– Что вы тут делаете?

Незнакомый голос прозвучал настолько неожиданно, что Она испугалась и отпрянула в сторону.

– Что вы тут делаете? – рядом с ней стоял молодой мужчина в элегантном чёрном смокинге и, улыбаясь красивой, доброй улыбкой, смотрел на неё голубыми, как небесная лазурь глазами. – Я могу вам чем-нибудь помочь?

– А?.. Что?.. – растерявшись от неожиданности, только и смогла произнести Она.

– Вы приезжая? У вас неприятности?

– Что? – повторила Она, не зная, что сказать.

– У вас нет денег? Вас предали? Вы мечтали о любви и счастье, а оно ускользает от вас?

– Кто вы такой? Что вам нужно? – Она наконец-то начала приходить в себя.

– Я хочу вам помочь, – он внимательно всматривался в неё светящимися добротой и искренностью глазами. Ей хотелось ему верить. Но Она уже не могла довериться никому, тем более первому встречному.

– Какое вам дело?

– Никакого. Я думаю, вам есть дело. Возьмите.

Он вложил в её руку небольшой прямоугольник плотной бумаги, похожий на визитку, и пошёл к стоящей неподалёку машине. Открыв дверцу, Он ещё раз оглянулся, и всё так же приветливо улыбаясь, сказал:

– Всё в ваших руках. Если понадобится помощь, обращайтесь.

Дверца захлопнулась, и машина, мягко шурша шинами по асфальту, скрылась за поворотом.

Она опять осталась одна, стоя на безлюдной улице и глядя вдаль, в которой только что исчез её случайный друг. В том, что это друг, Она почему-то не сомневалась, уж очень хотелось ей так думать. И разве могут быть такие глаза и такая улыбка у недруга? Конечно это друг, и Он хотел ей помочь. Но тогда почему Он уехал, почему оставил её одну здесь? Она сама грубо оттолкнула его, не приняла его помощи. Где же его теперь искать? Он оставил визитку. Да, конечно, ей нужна помощь, его помощь, надо посмотреть, что там написано… «ВЕРЬ! НАДЕЙСЯ! ЛЮБИ!»

– Ну что, детка, поиграем? – раздался над ухом низкий бас.

Она почувствовала сквозь юбку и трусики на своей попе грубую мужскую ладонь, и в тот же миг в её левую грудь, как клещами впились огромные шершавые пальцы. Она повернулась на голос и увидела над собой прыщавую, противно ухмыляющуюся рожу огромного громилы в милицейской форме.

– Регистрации у нас, конечно, нет. Придётся пройти в машинку, для выяснения, так сказать, личности. Впрочем, если мы будем послушными, то всё будет, так сказать, шоколадно и может даже приятно.

От рожи нестерпимо разило перегаром вперемежку с запахом гниющих, давно не чищеных зубов и дешёвого одеколона. А рука уже шарила под юбкой, пытаясь пробраться под трусики.

– Пусти… – Она попыталась вырваться, но сильные руки громилы держали её мертвой хваткой.

– Ну-ну, детка, не рыпайся, мы ребята хорошие, ласковые, нас всего-то трое. А то ведь можно и в отделение прокатиться, а там человек пятнадцать и далеко не все такие нежные.

За спиной раздался дружный гогот блюстителей закона и правопорядка. Она поняла, что попала, ей не справиться с этим орангутангом мышиного цвета и перестала сопротивляться. Человекоподобное существо, почувствовав податливость жертвы, ослабило тиски и в этот миг получило предательский удар в пах со всей силой, на которую была способна хрупкая девушка. Громила согнулся пополам и рухнул на колени, оглашая окрестности отборнейшим многоэтажным матом.

Освободившись от оков, Она помчалась, что есть духу, через улицу, к домам, надеясь скрыться во дворах.

– У-у-у с-с-сука, с-с-сука, падла! Ребята, держи её! Ну, с-сука, тебе конец!

Забегая в ближайший двор, она услышала за спиной рёв мотора и почувствовала, как в затылок ударил слепящий свет фар. Ещё несколько секунд и нарушительница паспортного режима будет безжалостно схвачена и наказана по всей строгости закона. Почему-то именно в похотливой строгости этого закона Она сомневалась менее всего.

– Однако, они ездят быстрее, чем я бегаю, – успела подумать Она и прибавила прыти.

К счастью, двор оказался проходным, и ей удалось улизнуть. Но уже в следующем дворе, едва переведя дыхание, Она увидела свет фар и услышала рёв мотора. Погоня возобновилась с новой силой. Словно кошка, демонстрируя чудеса изворотливости, Она металась из двора во двор, сигая через канавы, продираясь сквозь больно царапающие кусты, перемахивая через невысокие изгороди, но везде её настигал слепящий свет фар и хрипящий рёв мотора. Силы были уже на исходе. Неужели ей придется сдаться на милость победителей? Она живо представила, что это будет за милость, и предприняла последнюю отчаянную попытку. «Верь! Надейся! Люби!» – пронеслось в её мозгу, и тут Она заметила узкий проход в высоком заборе, надёжно сколоченном из массивных необтесанных досок. Секунда, и она уже стояла по ту сторону ограждения. Каково же было её разочарование, когда Она увидела, что забор этот замыкал периметр небольшого участка двора, где проводились какие-то ремонтно-копательные работы. Выход отсюда был только один, там же где и вход. Она услышала шум подъезжающей машины и скрип открывающихся дверок. Всё. Это конец. Сейчас похотливые гоблины ворвутся сюда и… Не хотелось даже думать о том, что будет после «и…", но неизбежность наваливалась всей своей невыносимой тяжестью.