Озеро окружал сухой тростник, торчащий из снега. Зоя пробралась через него, не отпуская отцовского взгляда. От сильных эмоций у нее кружилась голова: любовь, ненависть, прощение, месть…

Она споткнулась о камень, прятавшийся в тростнике, и покачнулась.

Она упала на лед на колени, злясь на собственную неуклюжесть. Когда она подняла голову, ее отец вышел из ступора и спешил ей помочь.

– Зоя! – воскликнул он.

Вид его стремительно приближающегося слезливого лица оказался последней каплей. Он одновременно смягчил ее – и вызвал отвращение.

– Не прикасайся ко мне! – завопила она. – Смеешься, что ли?

Она никогда так с ним не разговаривала – ни разу в жизни.

Ее отец попятился, демонстрируя ладони в знак того, что ничего плохого не хотел. Казалось, он изумлен исходящей от нее яростью.

Он понурил голову.

«Он даже смотреть на меня не может, – подумала Зоя. – Трус!»

Она встала на ноги и отряхнула одежду от льдинок.

– Как ты меня нашла и кто они? – спросил ее отец, указывая на холм у нее за спиной.

Зоя потрясенно увидела рядом с Иксом женщину, которую она никогда раньше не видела. По ее золотистому платью (и ледяной жестокости лица) она поняла, что это Рвач.

– Лучше тебе не знать, – холодно ответила она.

Ее отец поднял свою удочку.

– Пойдем в сарай. Там теплее, – сказал он. – Давай не будем стоять здесь.

Он повернулся к ней спиной.

Зое захотелось взять и уйти.

Похоже, отец догадался, о чем она думает.

– Не уходи, – бросил он через плечо. – Ты проделала такой путь, чтобы сказать мне, как сильно ты меня ненавидишь. Так говори. Я это заслужил.

* * *

Сарай скрипел на ветру. Его построили из ненужных досок и фанеры: на одной из стен сохранилась надпись: «Не клейте объявления» – и установили на салазки, так что отец мог передвигать все строение по озеру. Внутри оказались термос, деревянный табурет, экземпляр какой-то глупой брошюры о самопомощи и электронагреватель, работающий от маленького пыхтящего генератора. На месте пола оказался кусок матового льда с темной дырой в центре, похожей на яблочко в мишени.

Когда Зоя входила в сарай, у нее зазвенел телефон.

«Я!!!» объявил он.

Теперь Джона пытался достать ее через «ФейсТайм».

Она отключила звук, но в следующую минуту пришел текст: «Дождь ЛЕДЯНОЙ, как тогда. Мне надо с кем-то говорить! Мы со Споком ПОД КРОВАТЬЮ. Погоди… и Ухура тоже!»

Зоя нахмурилась и спрятала телефон в карман. Ей надо всего несколько минут, чтобы поговорить с отцом, а потом она перезвонит Джоне. Через несколько минут все изменится. Икс будет рядом.

– Что там? Это был Джона? – спросил ее отец.

Голос у него чуть дрогнул.

– Не смей даже имя его называть! – приказала ему Зоя.

Ее отец кивнул. Он стоял в углу сарая, обхватив свою тощую грудную клетку руками, словно пытаясь себя утешить. Вид у него был такой, будто он вот-вот расплачется.

Он настолько слабее ее!

– Как ты меня нашла? – спросил он.

– Тебе слова не давали, – оборвала она его.

Невыносимо было находиться так близко от отца. Воздух казался отравленным. Даже тишина была отвратительной: она питала сама себя и постоянно росла. И в то же время какой-то частице ее существа – той, которую Зоя ненавидела, которую раздавила бы, если бы могла, – хотелось его обнять.

– Зоя, – сказал ее отец, – я не хотел причинить тебе боль.

– Тебе слова не давали! – повторила она. – И уж точно не разрешали нести эту идиотскую дерьмовую чушь!

Однако он не мог остановиться.

– Все было бы хуже, если бы я остался.

– Да неужели? – отозвалась Зоя.

Сам звук его голоса был ей противен.

– Все было бы хуже? – крикнула она.

Она распахнула дверь сарая.

– Я не могу здесь с тобой быть! – отрезала она.

Она выскочила обратно на лед. Ее отец последовал за ней. Озеро было расчищено. Оно стало стеклянистым и гладким. Дыры были по всему льду.

Отойдя от него на двадцать шагов, она остановилась и повернулась к нему. У него хватило ума не приближаться.

– Джона бил себя кулаком в грудь, чтобы сердце перестало болеть, – сказала она. – Что-то могло быть хуже этого?

– Нет, – тихо признал ее отец.

– Я чуть не убилась в пещере, чтобы копы спустились за твоим телом, – продолжила она. – Хуже могло быть?

– Нет, – снова сказал он.

– У мамы не было жизни, пока ты был «живой», – бросила она, – а теперь ее тем более нет. Хуже могло быть?

– Нет, Зоя, – опять согласился он. – Нет.

– Тебе слова не давали! – закричала она, а потом стала повторять, словно скандируя лозунг: – Тебе слова не давали. Тебе слова не давали.

Ее отец сложил руки шалашиком и спрятал в них лицо. Он рыдал. Это выглядело жалко. Зоя двинулась к нему так решительно, что в его глазах промелькнул страх, и он отступил назад, к сараю.

– Твой лучший друг Стэн? – напомнила она ему. – Он убил двух людей, которых мы любили… кочергой. Хуже могло быть?

Ее отец был явно потрясен.

– Кого Стэн убил? – спросил он.

Зоя позволила его вопросу повиснуть в воздухе. Она не знала точно, хочет ли на него отвечать. Ему слова не давали!

– Берта и Бетти, – все-таки сказала она наконец.

Отец потряс ее, испустив болезненный крик.

Он быстро отвернулся.

Его вдруг переполнила энергия, которой он не мог управлять.

Он встал на колени на льду и проверил леску, уходившую в ближайшую дыру. Закончив с ней, он пополз к следующей, потом – еще к одной. Он не мог, не желал снова смотреть на Зою. Он так и не встал с колен. Он копошился на льду, словно животное. Зою это испугало, и она крикнула: «Прекрати!» Он не останавливался. Когда дыры закончились, он наконец поднялся. Но поворачиваться к ней не стал. Он словно забыл о ее присутствии или попытался от нее избавиться.

У сарая валялся громадный штопор – пешня. Ее отец схватил ее трясущимися руками и начал проворачивать во льду очередную дыру. Небо над ними потемнело. Зоя посмотрела в сторону холмов. Икс и Рвач стояли там и смотрели. Скоро все закончится.

Она не знала, готова ли. Сказала ли она все, что ей хотелось сказать? Получила ли то, чего хотела? И чего она, собственно, хотела?

Ее отец яростно крутил пешню. Дыра росла. Зоя постаралась подавить все искры сочувствия, но у нее это не получилось. Вид у него был такой, словно он сам себе роет могилу.