— Господи! — сказал викарий, подходя, чтобы заглянуть через плечо инспектора Хьюитта. — Действительно.

— Она пришла сюда днем в субботу, чтобы вернуть зажим для брюк, и, пока искала вас, забрела в приходской зал во время представления Руперта. Когда она увидела уменьшившегося Робина на сцене, она слетела с катушек. Вы с Ниаллой отвели ее в дом священника и уложили на вашу же кушетку в кабинете. Именно тогда зажим — и пудра Ниаллы — выпали у нее из кармана. Я нашла пудру на следующий день на полу около дивана. Зажим я не нашла, потому что Грейс Ингльби подобрала его днем раньше.

— Постой, — вмешался инспектор. — Никто не говорил, что видел миссис Ингльби в районе дома священнике — или приходского зала — в субботу днем.

— Не говорил, — согласилась я. — Что на самом деле говорили, так это то, что приходила продавщица яиц.

Если бы инспектор Хьюитт был из тех людей, у которых от удивления челюсти отвисают, он бы сейчас распахнул рот, как горгулья.

— Бог ты мой, — просто сказал он. — Кто тебе сказал?

— Миссис Робертс и мисс Роупер, — ответила я. — Они были на кухне у викария вчера после службы. Полагаю, вы их опросили.

— Полагаю, да, — сказал инспектор Хьюитт, выгибая бровь в сторону сержанта Грейвса, который начал листать страницы своей записной книжки.

— Да, сэр, — подтвердил сержант Грейвс. — Они обе дали показания, но ничего не упоминается о продавщице яиц.

— Продавщица яиц — это Грейс Ингльби, конечно же, — любезно сообщила я. — Она пришла с фермы «Голубятня» днем в субботу с яйцами для викария. Никого поблизости не было. Что-то побудило ее войти в кабинет. Возможно, она услышала храп Мэг, не знаю. Но она нашла велосипедный зажим на полу и подобрала его.

— Как ты можешь быть уверена в этом? — спросил инспектор Хьюитт.

— Я не могу быть уверена, — ответила я. — В чем я могу быть уверена, так это в том, что викарий потерял зажим в прошлый четверг, потому что он сказал мне об этом…

Викарий согласно кивнул.

— …по дороге в лес Джиббет… и что вы и я, инспектор, обнаружили его в воскресенье утром на перилах в кукольном театре. Остальное — просто догадки.

Инспектор почесал нос, сделал очередную заметку и посмотрел на меня с таким видом, будто его обсчитали.

— Что подводит нас непосредственно к Руперту Порсону, — сказал он.

— Да, — подтвердила я. — Что подводит нас непосредственно к Руперту Порсону.

— Насчет которого ты собираешься нас просветить.

Я проигнорировала его колкость и продолжила:

— Грейс знала Руперта много лет. Возможно, еще до знакомства с Гордоном. Судя по тому, что я знаю, она вполне могла путешествовать с ним когда-то в качестве ассистентки.

По внезапно появившемуся у инспектора Хьюитта замкнутому выражению лица я поняла, что попала в самую точку. Браво, Флавия! — подумала я. Переходи к самому сладкому!

Временами я даже себя удивляю.

— И даже если бы не это, — добавила я, — она наверняка посещала некоторые спектакли из тех, что он давал в селах. Она обращала особое внимание на электрическое оснащение. Поскольку Руперт сам собрал все свое оборудование, с трудом могу поверить, что он не воспользовался возможностью похвастаться деталями с коллегой-электриком. Он был очень тщеславен, когда дело касалось его умений, знаете ли.

Полагаю, Грейс взяла ключи в доме викария и пошла по кладбищу к приходскому залу. Обеденное представление к этому времени закончилось, публика ушла, и Руперт тоже. Шанс, что ее увидят, был мал. Даже если бы ее заметили, никто бы не обратил внимания, не так ли? В конце концов, она всего лишь продавщица яиц. Кроме того, они с мужем прихожане Святого Танкреда, так что никто бы не бросил на нее косой взгляд.

Она вошла в зал и, воспользовавшись левым коридором, поднялась по двум коротким пролетам на сцену, заперев за собой дверь.

Она забралась на мост над кукольной сценой и срезала изоляцию с провода с помощью велосипедного зажима вместо ножа. Потом она насадила зажим на ограждение сцены так, чтобы одним концом он касался оголенного электрического провода, а другим — металлического рычага, освобождавшего Галлигантуса. Если вы внимательно изучили зажим, вы, вероятно, уже обнаружили маленькую потертость внутри в середине и, возможно, легкие следы меди.

— Это правда! — обмолвился сержант Вулмер, и инспектор Хьюитт выстрелил в него взглядом.

— В отличие от большинства остальных подозреваемых — если не считать Дитера, который в детстве собирал радио в Германии, — Грейс Ингльби получила необходимое образование по части электричества. До войны и до замужества с Гордоном она работала на заводе, устанавливавшем радиоприемники на «спитфайрах». Мне сказали, что ее коэффициент интеллекта почти равен количеству псалмов.[91]

— Черт побери! — воскликнул инспектор Хьюитт, вскакивая. — Простите, викарий. Но почему же вы не выяснили эти подробности, сержанты?

Он переводил сердитый взгляд с одного из своих людей на другого, рассердившись на обоих.

— Со всем почтением, сэр, — отважился сказать сержант Вулмер, — может, потому что мы не мисс де Люс.

Смелые слова, и опрометчивые к тому же. Если то, что я видела в кино, правда, именно такие ремарки могут привести к тому, что сержант отправляется латать дороги еще до заката.

После раздражающего молчания инспектор сказал:

— Разумеется, вы правы, сержант. У нас нет такого доступа в дома и сердца жителей Бишоп-Лейси, не так ли? В этой области нам следовало бы поработать. Возьмите на заметку.

Не удивительно, что подчиненные его обожают!

— Да, сэр, — сказал сержант Грейвс, записывая что-то в блокноте.

— Затем, — продолжила я, — расставив ловушку, Грейс вышла наружу через правую дверь, которую она тоже заперла, вероятно, для того, чтобы никто не попал за сцену и не увидел, что она сделала. Не то чтобы кто-то мог, конечно, но полагаю, что она была под действием сильного стресса. Она давно хотела отомстить Руперту. Но, только увидев брючный зажим викария, она поняла, как именно это сделать. Как я уже говорила, она очень умная женщина.

— Но, — сказал инспектор, — если обе двери были заперты, как Руперт попал на сцену перед спектаклем? Он не мог запереть себя сам, потому что у него не было ключа.

— Он воспользовался маленькой лестницей перед сценой, — объяснила я. — Она не такая крутая, как те, что по бокам, и у нее только один пролет. Узкие лестницы представляли сложность для Руперта из-за его ноги, и он пошел кратчайшим путем. Я обратила на это внимание в прошлый четверг, когда он проверял акустику в зале.

— Довольно находчивая теория, — заметил инспектор Хьюитт. — Но она не все объясняет. Как, например, предполагаемый убийца мог знать, что этот хитроумный кусок металла приведет к смерти Руперта?