решаешь, что хочешь этим заниматься? Ну то есть, неужели Ренек однажды утром проснулся и сказал себе: «С этого дня я собираюсь посвятить свою жизнь убийствам. Стану ассасином, лучшим из лучших». Я ещё могу понять, почему люди хотят видеть разбойников и убийц – типичных жертв Ренека – мёртвыми. Но лично для меня сама идея хотеть кого-то убить непостижима. Полагаю, многие зададутся вопросом – а какова моя роль в деяниях Ренека? Но на самом деле моя работа никогда не требовала от меня убивать кого-либо. Ну правда, я обычный мастеровой – исследователь и ремесленник.

По крайней мере я всегда так думал.

Первый раз я увидел Ашану, когда работал в своей аптеке. Ну, так я называю это место. Конечно, это преувеличение - всего лишь лачуга, где хранятся различные компоненты, используемые мной в работе. Здесь я развешиваю сушиться ветки и листья, здесь же расположены точильные камни и полки. Здесь же разливаю по бутылкам и тщательно каталогизирую различные субстанции – от чернил осьминогов до цинкового порошка и парочки драгоценных камней.

Я как раз нарезал хрупкие веточки сладкого брендирута на тонкие полоски, чтобы засушить, когда увидел её в открытую дверь. Тёмные, золотисто-каштановые волосы блестели в лучах весеннего солнца. Она была того же роста, что и я, но при этом полностью лишена моей нескладности. Кроме того, она не горбилась, как это делают некоторые высокие женщины. Быстрым, уверенным шагом она подошла ко мне.

- Тин? – уточнила она.

Я кивнул. Мне следовало быть более вежливым, сказать что-то в ответ, предложить зайти – но я безмолвно стоял, созерцая и благоговея. Она шагнула ко мне, и я отшатнулся к длинному рабочему столу, отметив изящность её движений, когда она пронеслась мимо, а затем повернулась, чтобы заговорить.

- Бокун, деревенский клирик, посоветовал мне заглянуть сюда, - объяснила женщина.

Я снова кивнул. Помню, я подумал, что нужно бы улыбнуться или что-то сказать, но не уверен, что последовал своему же мысленному совету.

- Мой отец болен. Болезнь развивается, и целители не могут её остановить. Я говорила уже с несколькими. Ещё я прочитала всё, что только смогла найти в библиотеке, - настойчивость и срочность переполняли каждое её слово. – Я перепробовала всё… Эта… эта слизь, - коснувшись пальцами шеи, она поводила рукой вверх-вниз, - забила его горло, так плотно, что ему уже трудно глотать. – И она сама сглотнула, с усилием поведя подбородком вниз и вверх – имитируя потуги своего больного отца.

Её напряжение тут же захватило и меня. Женщина посмотрела на меня не моргая, а затем вновь заговорила:

- Бокун сказал, у вас есть много разных трав, включая и редкие. Он посчитал, что здесь найдётся эта… - она затихла, разворачивая бумагу, лежавшую скомканной в левой руке. Она подошла ко мне вплотную и разгладила записку, положив на стол перед нами.

Повернувшись посмотреть, я понял, что стою так близко к ней, что её аромат кружит мне голову – мне хотелось закрыть глаза и глубоко вздохнуть эту шепчущую чистоту. Я заставил себя посмотреть на листок. Рецепт от клирика, большими плавными буквами: «Си-фенг ку ген».

- Есть такая, - ответил я. – Небольшой кусочек.

Она неподвижно стояла, наблюдая за тем, как я просматриваю сначала свой каталог, а затем и аптечные полки, ища похожий на финик корень. Всё это время женщина говорила со мной – вежливо и дружелюбно, словно соседка или близкая подруга. Тогда она и сказала мне своё имя и где она живёт.

Меня удивило, как легко ей удаётся поддерживать беседу. Я же подыскивал нужные слова, чтобы просто ответить:

- Вот трава. Народ Ва использует её. В моих записях сказано, что название переводится как «горький корень свежего ветра».

Это впечатлило Ашану, и она так и сказала. По её глазам я понял, что интерес был неподдельным. Я не целитель, но многие «инструменты» в моей работе могут возыметь и положительный эффект, будучи использованными по-другому, и я вполне осведомлён об этих их особенностях. Я соскоблил немного стружки со сморщенного корешка, а затем смешал в пасту, добавив инертного порошка и воды. Отдав Ашане чашу с липкой смесью, я объяснил, что её отец должен нанести это на корень языка и на горло и оставить так на несколько минут, затем запить водой.

- Мазь невероятно горькая. Он может подумать, что его отравили, - добавил я. - Но смешанная в таких пропорциях, микстура будет губительна только для болезни.

Благодаря меня, Ашана взяла мои руки в свои. Первой моей реакцией было отшатнуться, но это ощущение исходящего от них тепла не было похоже ни на что другое в моей жизни. Я всегда чувствовал себя неловко при общении с женщинами, и лишь немногие из них выказывали ко мне интерес. Я понимал, что её прикосновение совсем не означает заинтересованности, но с того момента я использовал любую возможность наведаться в соседний городок, где она жила. Присматривая за ней, я старался думать о том, как ещё можно помочь её отцу... чтобы она обратила на меня внимание.  И она обратила.

Знаю, я сказал, что считаю себя как ремесленником, так и исследователем.  Один из шагов моего «исследования» - наблюдение за моим мастером, чтобы лучше понимать его нужды. Я всегда старался тщательно изучать Ренека, узнавать его силы и слабости – например, плавность и мощь движений или едва заметное дрожание рук, что иногда охватывает его во время «охоты». Так он это называет. Полагаю, убийство меньше похоже на убийство, если думать о жертве как о добыче, но, помимо того, это часть его убеждений – то, что он в чём-то превосходит её, в чём-то лучше, а потому заслуживает быть вознаграждённым за своё призвание.

Но, похоже, он никогда не осознавал то преимущество, а точнее, маловероятность его успехов, с которой ему пришлось бы столкнуться, если бы не я. Недавно убитый им вор был сущей змеёй. Тот самый Хан. Из-за собственной злобной сущности, он был прекрасно осведомлён о всевозможных уловках и хитростях, которые ему могли преподнести остальные. И если бы Ренек попытался использовать обычные методы, чтобы прикончить его, скорее всего, он закончил бы свои дни с выставленными на всеобщее обозрение внутренностями, подвешенным на башне ближайшей палаты гильдии воров.

Но я следил за Ханом, для Ренека. Я знал, что у того есть не так много привычек и ещё меньше слабостей. После нескольких десятков дней наблюдений, я дал своему мастеру знать об