Во втором документе нам важно следующее. На Бонифации VIII «были чулки, покрывавшие ноги полностью, как тогда было принято, с красной изнанкой и серебряной ниткой сверху. Сутана белая с изнанки, роккетто из камбрейской ткани спускался до пят. На груди спереди, по краям полотна у ног и рук золотом и шелком вышиты чудеса жизни Иисуса Христа. На шее лежала стола пядей в пять, скрепленная парчовым бантом, вышитым серебром и черным шелком. Пояс был из красного и зеленого шелка, тщательно сработанный, с пуговицами и шелковыми бантами. Манипул шит золотом и серебром, волнами, из черного и темно-лилового шелка, длиной в три пяди. Сандалии черные, с заостренными в готическом стиле носками, без креста, прошитые шелком. Папская туника – из черного шелка с узкими рукавами, обработанная парчой, со львами из золотого шелка на лазурном поле. Стихарь из черного шелка, тоже обработанный парчой, расшитый розами и изображением двух стоящих собак. Папские носки черного шелка. Широкая и длинная риза черного шелка, с интересными мотивами. Фанон такой же, как сегодня. Паллий тончайшего белого шелка, с крестами. Прекрасно сработанные иглой перчатки из белого шелка, украшенные жемчугом. Руки сложены крестом, левая на правой, с кольцом с драгоценным сапфиром на пальце. Наконец, на голове митра из белой камчатки, длиной и шириной в пядь»[602].

Все облачения праха, предусмотренные в Церемониале Пьера Амейля, присутствуют в описании Джакомо Гримальди, где появляется также роккетто, кольца с сапфиром и указание на сложенные крестом руки. Налицо полное соответствие. Одинаково описано, как на шее накладывается фанон на альбу. Это значит, что Церемониал Амейля отражает древние ритуальные обычаи, соблюденные, как минимум, при погребении Бонифация VIII. Гримальди упоминает еще «кресты, прикрепленные к паллию черным шелком, как и сегодня это делается для понтификов, а также золотые заколки с драгоценным сапфиром, одну в середине груди, другую на левой руке, еще целые»[603]. Похожие заколки изображены на погребальных статуях Гонория IV (†3 апреля 1287 г.) и Бонифация VIII (†11 октября 1303 г.)[604]. По мнению Петра Амейля, кресты на паллии, согласно традиции, следовало прикреплять тремя булавками[605].

Особое внимание следует уделить цветовой гамме. Красный мы видим лишь на изнанке чулок и на поясе. Сутана, роккетто, паллий, перчатки и митра – белые. Основные одеяния – черные: бант столы, манипул, сандалии, папская туника, стихарь, носки и планета. В Новое время за катафалком следовал папский конюший на черном коне[606].

Вот что рассказывается о прахе Григория VII (1578 г.). «Тело понтифика найдено нетронутым, с носом, зубами и остальными членами. На нем была простая папская митра, с крестами на подвязках, шелковая стола, расшитая золотым орнаментом и с надписью "МИР НАШ", PAX NOSTRA. На руках прекрасно расшитые золотом и жемчугом шелковые перчатки, на безымянном пальце золотое кольцо без камня. Красная стола расшита золотом, малая туника из шелка, плохо сохранившиеся чулки, тоже расшитые золотом, с крестом на ступне, доходят до колен. На нем золотой пояс и покров на лице. Видны следы паллия, множество крестов рассыпано по облачениям, так что все необходимое из папских одеяний на месте»[607].

Акт не уточняет, облачен ли прах Григория VII в черное, но фраза «покров на лице» напоминает Церемониал Амейля, где сказано, что «над головой его пусть сложат фанон»: лицо папы закрыто, когда тело выставлено в капелле, снова открывается в церкви и опять закрывается, когда прах кладется в гроб[608].

Лишь дважды до XI века «Папская книга» упоминает чудеса и случаи чьего-то выздоровления после смерти папы. Ко гробу Сильверия (536–537) «пришли больные и выздоровели»[609]. Папа Мартин I (649–653) «умер в мире, исповедуя Христа, и совершил многие чудеса вплоть до сего дня»[610]. Все следующие столетия – тишина. Ситуация изменилась с кончиной Льва IX (19 апреля 1054 г.): неожиданно заговорили о чудесах у его гроба[611]. Через сто лет, в «Описании Ватиканской базилики», посвященной Александру III (1159–1181), каноник Петр Маллий всех усопших пап называет святыми и говорит об их «святых телах»[612]. С Гонория III († 18 марта 1227 г.) началась длинная серия чудесных явлений и выздоровлений. Его порфирная гробница в базилике Санта Мария Маджоре стала предметом общего почитания[613]. В жизнеописании Иннокентия IV († 7 декабря 1254 г.) Николо из Кальви уже использует этот мотив как общее место[614]. Климент IV, уйдя в мир иной († 29 ноября 1268 г.) и упокоившись, как и хотел, в доминиканской церкви Санта Мария ин Гради, тоже «стал творить чудеса», «толпы, подвигнутые его святостью и чудесами, приходили к трупу, чтобы посмотреть на него, прикоснуться к нему и облобызать его»[615]. В жизнеописании Григория X (1271–1276) рассказ о чудесах «у гроба» соответствует агиографическому типу в какой-нибудь «книге чудес»[616]. Длинный список их записали на доске и выставили у гробницы в соборе Ареццо[617].