– На каком таком блюде? Нет у меня жемчуга, – честно ответил я.

– То, что у тебя его нет, это и ежу понятно. Если бы был, уверен, вряд ли кто-то за тобой в поход отправился, потому что такую ценность глотают сразу, а учитывая, как тебя напугал наш любезный Кварц, то сожрал бы ты ее. Как пить дать сожрал! Но ключик заветный, ровно как в сказке про деревянного идиота, у тебя имеется. Буратино ты наш, ты думал, здесь Поле Чудес, а оказался в Стране дураков.

– Ерунда это, – я говорил спокойно. Все ясно: или я как-то смогу «сделать» этих двух, обладающих умениями, монстров или же сам останусь здесь. Навсегда. И холод по позвоночнику, но бодрящий такой холодок, заставляющий думать. Ощущение же телепорта уже поймал.

– Это почему еще?

– Потому что у Цемента был чемодан с жемчугом, по слухам. А не одна белая.

– А вот здесь ты ошибаешься! Он с Говорливым, был такой рейдер, поменялся. Успел перед последним своим походом. А потом грохнули рейдера-ветерана, лично участвовавшего в убийстве сами-знаете-кого, из которого белый жемчуг берется. И кто завалил легенду? Какие-то залетные хмыри… И убили мужика жестоко и кроваво, умирал он долго и страшно. Думаю, не обошлось без наводки от Цемента. Но факт остается фактом, обмен состоялся. И это известно доподлинно.

– Может быть, может… Вот только почему ты решил, что не капал мне на мозги крестный?

– Друг, – фамильярно улыбнулся Гранит. Совсем я его не узнавал: где собранный вечно угрюмый командир разношерстного сброда, пусть и долгоживущего? Сейчас передо мной был паяц, шут на сцене. Скорее всего, он именно таким и являлся глубоко в душе, только редко кому показывался в данном амплуа. – Потому что на мозги тебе капал я!

Шах и мат, товарищ Люгер!

Я даже головой потряс.

– Что?! Ты? И зачем? – Такой финт у меня уже вообще никак в голове не укладывался. Выверенная четкая логическая конструкция с осью зла опять была разрушена всего лишь одним фактом.

– Тут такое дело, телепатии в Улье пока не обнаружилось, а вот воздействовать на эмоции можно. Есть такие дары, усиливаешь-ослабляешь, ослабляешь-усиливаешь. Расшатывал тебе психику, чтобы ты в итоге и замочил Третьяка. Учитывая твой взрывной характер, а также что действуешь без оглядки, будто в омут с головой ныряешь, не любишь постой болтовни, не терпишь, когда тебя используют. Дело должно было выгореть. Но ты крепче оказался. Гораздо крепче, да и в голове твоей мороз еще тот. Твой же крестный, ни дна ему, ни покрышки, любил тумана напустить. Я думал, ты раньше не выдержишь.

– Глупо, с чего мне убивать крестного? – не согласился я с Гранитом.

Тот опять рассмеялся и пальцем ткнул в тело Третьяка, которое лучше всего демонстрировало, кто из нас тут сглупил и кто прав, а кто и не очень.

– Это другое, – я отрицательно головой мотнул. – Он за ключом явился. Значит, жемчуг нужен был. Я – нет. И куда меня? В расход! Туда не хочу и не желаю. И кроме всего прочего, мне тоже нужен этот жемчуг или жемчужина. Для чего, вон твой товарищ лучше скажет. – Я кивнул на кваза.

– Не нужна тебе белка, а теперь и чернуха или краснуха не потребуется. Нормальный ты иммунный, удивительно, что дар так хорошо развит на начальном этапе, есть еще множество нюансов, но то, что ты недоиммунный – это я сам придумал, – похвалился кваз умом и сообразительностью. – Мне, как понимаешь, он тоже необходим. Поясню проще: как мужское достоинство исчезло, так и понял, не нужна мне эта силушка богатырская… А вернуть обычный облик можно только при помощи чего? Вот то-то и оно.

День откровений какой-то. Хоть праздником назначай.

– То есть мне ничего не грозило и не грозит? – переспросил я.

– Если ты про мифическую опасность превращения в пустыша, то, конечно, нет! Или сразу обращаются, или уже никогда.

– С этим ясно, остался один вопрос…

– Молодой человек… – заявил кваз, но Гранит оборвал его на полуслове, вскидывая предупреждающе руку.

Командир был на коне, его перло, куда тем наркам, и кто-то пусть и покойник в скором времени, но должен был узнать об его триумфе. Вот же ты тварь какая, алчущая славы!

– Спрашивай уже!

– Почему ты ненавидел Третьяка? Он у тебя жену увел?

– Можно и так сказать… Хорошо, буду краток. Спасли мы девку как-то вчетвером. Звали ее Виолетта, Виточка, Витуся, Вита. И ты знаешь, смотреть вроде бы не на что, но была у нее харизма… Влюбились в нее все трое, поголовно, кроме Каштана, но он все по своей подруге горевал, потом Хлоя появилась. Я, Уиллис, Третьяк. Эта же сука была тем еще подарком. Любила Третьяка, жила с Брюсом, меня видеть не хотела. И до того тоскливо бывало – хоть в петлю лезь. Я ей и цветы, рестораны, подарки, даже не поверишь, на коленях стоял – в любви признавался. И ведь когда спасал эту мразь, потерял глаз, руку до плеча, да легче сказать, что я представлял собой тогда кусок окровавленного мяса. Как выжил?.. Не знаю. Вон Кварц меня выходил.

– То есть ты своего друга Брюса под молотки подвел сам лично? Сначала на мозги ему капал?

– Да какой он друг, так, попутчик…

– Говоришь, Третьяка ваша девка любила, а зачем она повесилась тогда после смерти Уиллиса?

– Все-то ты знаешь, и откуда только? Москвич накидался и рассказал? – сразу вычислил слабое звено тот. – Не стало Брюса, я к ней, а она вся от радости светится. И Третьяк от нее выходил, не заметил меня, правда. Вита же сразу сказала, что ей такие, как я, – не нужны. Еще и издевалась над моим чувством. Я был немного не в адеквате.

Можно подумать, что сейчас передо мной – просто король адеквата. Рейдер помолчал немного, потом продолжил:

– Мозголом прояснил обстановку, оказалось, они с Третьяком собирались строить отношения, жениться-миловаться, да и не прерывали их никогда, тайком трахались. А с Уиллисом не решалась порвать, тот грозился ее грохнуть и всех ухажеров. И, я тебе скажу, он был еще тем терминатором, что ни дар, все под убийство заточен! И мне бывало порой страшно. А уж Третьяка… Того бы на раз порвал. На Уиллиса даже старожилы боялись косо смотреть. Я ведь не ожидал, что он сам под меня и подлезет, но здорово все получилось! Самый лучший расклад из возможных!

– Выходит, Виту ты сам повесил?

– Да, вот этими руками, – потряс он здоровенной правой ладонью.

Судя по обалдевшей роже Кваза, он таких подробностей из жизни боевого товарища не знал. А ведь если умный, должен сообразить, что после таких откровений в живых остается обычно один.

– А Третьяк?

– Третьяк, наверное, догадывался, ну я так думаю, что догадывался, а доказать ничего не мог, с горя куда-то воевать отправлялся. Где-то мыкался, никто не знает точно где. Думал, там и сдохнет, нет, явился не запылился.

– И это все ради девки? И как ты ментатов проходил, они же у вас на каждом шагу?

– А вот с этим просто, – самодовольно улыбнулся тот. – Я ведь лично граждан Острога не убивал. Да, под откат один залез, это бесспорно. Но и здесь все понимают, что разным Улей одаривает, там не до сантиментов. Виолетта же не являлась гражданкой, да и когда на ее шее петлю примащивал, это был уже овощ. Не человек. После мозголома всегда так.