плохого в замужестве нет, – Юля легла, уставившись с мрачным видом в серое небо. Весна в этом году хмурилась не реже, чем зима, и все успели соскучиться по теплу. Да и дожди… надоели. Как и холодные ночи. Покрытая изморозью трава по утрам. Промозглые с ледяным ветром вечера.

– Если готовят не только к нему. Иначе, в чем смысл образования? Радовать мужа умными сказками на ночь? Мы должны дать девушкам выбор, а не ставить рамки: замуж и все. Вот представь, если бы из вас готовили лишь магов-оформителей. Умеешь рисовать или нет – не важно. Не можешь – научим, не хочешь – заставим. Вам бы это понравилось?

Пацаны переглянулись с кислыми лицами. Рисовать из них хорошо не умел никто. Разве что Шиль, да и то несерьезно.

– Но дети? – возразил Лунь.

– А что дети? – пожала плечами Юля. – Поверь, те, кто захочет, заведут их все равно, а если навязывать… Вряд ли от этого будет кто-то счастлив: и дети, и женщина. В нормальных условиях с хорошим мужем и поддержкой общества женщина не станет отказываться от ребенка и не важно, какая у нее работа и образование. Любить надо по велению сердца, а не потому, что так требует общество.

– Ладно, – усмехнулась, обводя заскучавшие мальчишеские лица, насмешливым взглядом, – рано вам еще о таком думать.

Тут Аль был не согласен. Еще шесть лет – и он сможет жениться, а еще через четыре станет полноценным гражданином, пройдет посвящение и примет титул Столпа – опоры и надежды Асмаса.

И вовсе не рано, потому как одна такая… несогласная бродит где-то рядом. Аль хотел было рассказать о ней ассаре. Спросить совета, но мелкая вроде и сама справлялась. По крайней мере слухов об обманщице по академии не ползло.

Аль собирался поспрашивать об успехах мелочи, но, к своей досаде, понял, что не знает имени. Да и странно было бы, начни шестикурсник интересоваться кем-то с первого курса, если только это не близкий родственник. А потому Аль всего лишь изменил маршрут похода в столовую, закладывая круг на территорию малышни.

Шел, высматривая серую, неровно стриженную макушку. Шагал, ища среди толпы худосочную мелкую фигурку, но ловил лишь испуганные взгляды.

Удружил Шиль… Но сам он ничего сделать уже не мог.

– Прости, – разводил руками друг, – я никому больше ни слова и нашим запретил, но оно само, понимаешь.

Аль понимал. Пущенный когда-то слух жил теперь своей жизнью.

– Запомни, младший, – Третий, рассказывая, всегда закладывал руки за спину, взгляд устремлял за собеседника и стоял, покачиваясь с пятки на носок, - слово такое же оружие. И нанести им раны можно посерьезнее, чем лезвием. Меч что? Раз и убил, а от брошенного слова можно всю жизнь мучиться. Так что следи за своим языком, если не хочешь, чтобы я его укоротил. А подрастешь, придется следить и за языками ближнего круга. Люди всегда считают того, кто рядом, частью тебя. Так что будь осторожен в выборе друзей.

Аль тогда не понял всего, но в памяти сохранил. И теперь, ловя на себе настороженные взгляды мелкоты, замечая стремительно исчезающие фигурки лентяев и неучей, он понимал, о чем говорил брат.

– Курсант Альгар? – к нему направился один из наставников первого курса. – Смотрю, вы к нам зачастили.

Аль выругался про себя. Отследили. Когда был младше, то всерьез верил, что у наставников есть особое заклинание, позволяющее видеть то, что происходит у них за спиной.

– Захотелось вспомнить, каким я был… шесть лет назад, – попытался выкрутиться Аль. Ему не поверили.

– Гм, – наставник посмотрел испытующе.

– Кхм, – во взгляд все больше проявлялось неодобрение.

– Вы отличный курсант.

Аль ощутил в похвале угрозу.

– Но каждый должен заниматься своим делом. Вы учиться, мы воспитывать.

Краска бросилась ему в лицо, когда он понял, на что намекает наставник. Тот решил, что Аль сюда ходит, высматривая жертву для публичной порки. Вот жыргхва! Шиль зараза.

– Понял. Простите. Виноват. Исправлюсь, – принял позу почтения Аль.

В академии правило: «Не важно – виноват ты или нет, если поймали – извинись, меньше накажут» работало всегда. Вот и сейчас наставник смерил его внимательным взглядом, удовлетворенно кивнул и отпустил.

Аль удалился, спиной ощущая, как его провожают взгляды.

Чтобы он еще раз сунулся на территорию малышни?! Никогда. Пусть мелюзга сама разбирается со своими проблемами.

– Аль, пожалуйста, – Франтех смотрел умоляюще, в глазах блестели слезы. Врут те, кто говорят, что дети огня не плачут. Плачут. Рядом с теми, кому можно доверять.

Альгар поморщился. Отвел взгляд. Друга было жаль. Но и помочь означало нарушить с десяток правил. Если попадутся… Братья снимут стружку. По очереди.

А виной всему была подготовка к созданию духа огня, которую шестой курс начал недавно. Задание было непростым – пять суток поддерживать огонь рядом с собой.

Им выдали огнеупорные стеклянные колбы, помещенные для удобства в металлическую оплетку. Но курсанты не были бы курсантами, если бы не придумали очередную традицию из этого задания.

– Ты должен помочь вернуть Майна, – простонал Фран, всхлипнул, вытер рукавом нос и пожаловался: – Как подумаю, что он сейчас в чужих руках – сердце щемит.

Рядом дружно завздыхали Шиль с Луньярдом, потянулись проверить своих подопечных.

Прошедшие через многие руки колбы превратились в маленьких людей. Из оплетки были сделаны ручки, ножки, сверху приделаны головы, нарисованы лица. Аль видел колбы, одетые в костюм курсанта. Колбы в плащах. В смешных, криво сшитых одежках. На некоторых были указаны имена, свято соблюдающиеся новыми владельцами.

Шестому досталась безымянная колба. Он долго вертел ее в руках. Присматривался.

Для облегчения задания курсанты не должны были расставаться с выданным им учебным пособием. Спать, есть и мыться вместе. При зрительном контакте легче было поддерживать пламя.

Попыток давалось пять. После пятой задание считалось проваленным.

В первую ночь не спал никто, и все равно, хоть по разу, но огонь потеряли. Утром уже никто не смел выпускать колбу из рук.

Юля, увидев их курс на пробежке, тихо смеялась, обозвав взводом молодых папаш. Потом принесла пеленки, соорудив из них удобные переноски, которые не мешали двигаться и можно было не бояться, что уронишь и разобьешь.

И скоро весь курс щеголял с