Подробно перечислив на десятках страниц нарушения подсудимыми законов в хозяйственной сфере, сделав детальные подсчеты сумм хищений государственного имущества, взяточничества и т. д., суд в своем приговоре ограничился лишь краткой констатацией по антисоветской агитации:

Кроме того, являясь более 10 лет главарем преступных вооруженных организаций, подсудимый Павленко среди своего окружения неоднократно высказывал антисоветские измышления против мероприятий, проводимых коммунистической партией и Советским Правительством, противопоставлял условия жизни рабочих его преступной организации условиям жизни рабочих Советских промышленных предприятий и колхозов[706].

Павленко пробовал протестовать и подавал заявления в Военную коллегию Верховного суда о своей невиновности в антисоветских высказываниях[707]. Впрочем, на самом деле это не имело большого значения. Вмененная в конечном счете Павленко и другим подсудимым статья была даже более суровой. Отказавшись в основном от обвинений в антисоветской пропаганде и агитации, суд сосредоточился на доказательстве тезиса о нанесении организацией Павленко крупного экономического ущерба государству в контрреволюционных целях.

Это статья 58-7 Уголовного кодекса, которая предусматривала санкции за «подрыв государственной промышленности, транспорта, торговли, денежного обращения или кредитной системы, а равно кооперации, совершенный в контрреволюционных целях путем соответствующего использования государственных учреждений и предприятий, или противодействие их нормальной деятельности, а равно использование государственных учреждений и предприятий или противодействие их деятельности, совершаемое в интересах бывших собственников или заинтересованных капиталистических организаций». По этой статье предусматривалось наказание вплоть до расстрела.

Обосновывая положение о подрыве государственной экономики в контрреволюционных целях, суд признал большую часть подсудимых виновными «в организованном и массовом хищении государственных и кооперативных средств — денег, продовольствия, обмундирования, техники, строительных материалов и другого имущества, исчисляемого в миллионах рублей; в нанесении существенного вреда государственному бюджету СССР путем изъятия из него и передачи в бесконтрольное использование преступных лиц более 25 миллионов рублей наличными с присвоением миллионных сумм удержаний из заработной платы рабочих по государственным налогам; в систематическом разложении отдельных звеньев государственного аппарата путем подкупа большого числа должностных лиц с целью использования этих учреждений в интересах преступной организации» и т. д.[708]

Главной целью суда было доказать значительность ущерба, нанесенного государству, и сумм, присвоенных подсудимыми. Указав, что бухгалтерская документация организации в значительной части уничтожена, суд опирался на общие подсчеты, сделанные по показаниям подсудимых, свидетелей и экспертизы. В число похищенных были включены не выплаченные государству отчисления от налогов, завышение расценок и объемов работ, присвоение денег «путем различных мошеннических сделок», кража автотранспорта и другой техники хозяйственных организаций и т. д. Всего за 10 лет существования УВР‐2 и УВС, согласно приговору, было похищено государственного и кооперативного имущества более чем на 9 млн руб., «без учета дополнительного большого количества ценностей, стоимость которых не представляется выразить в цифровых суммах»[709].

Особенно неудобным для суда было то, что организация Павленко в основном выполняла свои обязательства и строила реальные дороги в срок по легальным договорам с государственными организациями и по официальным расценкам. Фактически в материалах суда этот вопрос замалчивался. Никакие показатели результатов экономической деятельности УВС, кроме полученных ею выплат, не приводились.

Как отмечал после завершения суда Павленко, «в обвинительном заключении и приговоре трибунала 50 % составляет перечень организаций, с которыми были заключены договоры на постройку дорог, также были перечислены филиалы госбанка, в которых открыты текущие счета, и подробное описание фактов-обстоятельств, т. е. какие документы представлялись и заполнялись во время открытия счета, кем и когда получены суммы наличных денег. Эти факты 1,5–2 месяца очень детально рассмотрены во время судебного разбирательства, а основной вопрос не обсуждался, правильно ли были заключены договоры, правильно ли были произведены работы по постройке дорог и их финансирование… правильно ли происходила оплата работ и действительно ли были построены дороги…»[710].

Павленко настаивал, что приведенные в приговоре данные о нанесении ущерба государству не соответствуют действительности. Он обращал внимание на то, что по делу не проводилась должная судебно-техническая экспертиза. Во время суда он заявлял ходатайства о проведении такой экспертизы, которая позволила бы не просто зафиксировать факт получения денег, но проанализировать обоснованность выплат в соответствии с заключенными договорами. Председательствующий трибунала, по словам Павленко, заявил, «что никаких документов от предприятий, для которых произведены постройки дорог УВС… запрашиваться и приобщаться не будут»[711].

Дискредитируя саму возможность внимания к позитивным сторонам деятельности организации, суд использовал тезис о паразитическом характере ее верхушки, не имевшей якобы отношения к производственной деятельности строек, а занимавшейся только хищениями и махинациями. «Так называемая производственная деятельность „УВС“ по строительству дорог являлась по существу ширмой, прикрывавшей тяжкую преступную деятельность подсудимого Павленко и его соучастников. Выполнение работ осуществлялось рабочими-специалистами с использованием материальной базы — техники государственных предприятий, полученной обманным путем, либо похищенной подсудимыми», — говорилось в приговоре[712].

Подсудимые, и больше всего Павленко, категорически отрицали такие оценки. В своих заявлениях и ходатайствах о помиловании он признавал факт создания лжевоенных строительных организаций (что отрицать было бы глупо), но доказывал, что они не преследовали контрреволюционных целей. Эта борьба за переквалификацию обвинений с политической статьи о подрыве государственной экономики в статью об обычных экономических преступлениях имела очевидный смысл. В этом случае можно было надеяться на относительно мягкий приговор, который в конце концов получили двое подсудимых — П. Н. Монастырский и Я. С. Максименко. Суд признал, что они не были осведомлены о подлинном «антигосударственном» характере организации, хотя совершали в ее составе преступления. В связи с этим их осудили по указу 1947 года за хищения государственного имущества, по статьям о даче взяток и хранении оружия, т. е. по обычным, не политическим статьям. В результате каждый из них получил по пять лет заключения в лагерях[713].

В случае с остальными подсудимыми суд был непреклонен. Он не собирался вникать в тонкости экономической теневой деятельности, поскольку сама она полностью противоречила основам советской плановой системы и идеологии. Следствие и суд по делу Павленко и его организации демонстрировали отношение государства к частному предпринимательству, которое в СССР было криминализировано. Теневая хозяйственная активность трактовалась не просто как экономические нарушения, подрывающие плановую централизацию, но как политически мотивированная антигосударственная деятельность. Советское государство отказывалось признавать, что плановая экономика была недостаточно эффективной, а частная инициатива заполняла те ниши, разрывы хозяйственных связей и дефицит, которые были не случайным, а закономерным результатом централизации. Социализм был выше подозрений. Все, что ему противоречило, могло быть только делом рук врагов.