войскам Петроградского военного округа, подписанное от Совета Скобелевым, а от правительства военным министром Гучковым и генералом Потаповым, являлось уже формальной санкцией со стороны Временного правительства знаменитого приказа для целого, самого важного района России.

В то же время, а именно 7 марта, большевистский Петроградский комитет РСДРП на собрании постановил: просить Совет рабочих депутатов о посылке на фронт эмиссаров и агитаторов для преобразования фронта в «организованную на демократических началах революционную армию»; обратиться ко всему пролетариату с предложением братания на фронте, к обсуждению условий мира, и заявить, что русская демократия стоит «за мир без аннексий и контрибуций и за свободное самоопределение всех народов России».

Партийный же орган «Правда» в тот же день, в № 2, поместил статью «Социал-демократия и война», в которой приводится резолюция Базельского международного конгресса и указывается, что только РСДРП выполнила его требования относительно войны. Рассказав затем о Циммервальдских конференциях, газета привела полностью манифест второй Циммервальдской конференции «К разоряемым и умерщвляемым народам».

Таким образом, в первые же дни революции большевики, верные давно преподанным им руководящим директивам центра, не растерялись перед столь неожиданно развернувшимися событиями и быстро заложили главные основы по разрушению государственности России по всем уже заранее определенным направлениям. Ленинские тезисы были брошены во взбаламученное революцией людское море…

Новое правительство как бы нарочно помогало работе большевиков в желаемом для них направлении.

1-го же марта, в день знаменитого Приказа № 1, член Временного комитета Государственной думы, исполнявший обязанности революционного коменданта Петербурга, полковник Энгельгардт издал следующее «Объявление начальника Петроградского гарнизона»:

«Сего 1 марта среди солдат Петроградского гарнизона распространился слух, будто бы офицеры в полках отбирают оружие у солдат. Слухи эти были проверены в двух полках и оказались ложными. Как председатель Военной комиссии Временного комитета Государственной думы, я заявляю, что будут приняты самые решительные меры к недопущению подобных действий со стороны офицеров, вплоть до расстрела виновных».

Объявление довольно ясно обрисовывало офицеров как контрреволюционеров, оно противопоставляло их солдатам, которые в тот же день уже обезоруживали, избивали, а иногда и убивали офицеров. Оно разжигало рознь между офицерством и солдатами, раздуть которую так хотели большевики.

На руку большевикам сыграло и распоряжение Временного правительства, отданное по всей России телеграммой князя Львова[127] от 5 марта об устранении повсюду губернаторов и вице-губернаторов и возложении их обязанностей на земцев. Правительство само разрушало административный аппарат. Само же правительство уничтожило и полицию всех видов и назначений.

То, к чему так стремились большевики, было выполнено: меры к разрушению армии, администрации, полиции были приняты самим правительством. Оставалось только углубить эту работу, использовав при этом все столь благоприятно складывавшиеся обстоятельства.

Помогло правительство большевикам и в усилении личного состава их работников. Благодаря амнистии от 6 марта, выраженной в воззвании правительства фразой: «Вернуть с почетом из мест ссылки и заключения всех страдальцев за благо родины», в Россию хлынули большевики со всех сторон света. Не только возвращались сосланные из Сибири, но начали прибывать эмигранты из-за границы. Тем из большевиков, которых не пропускали в Россию союзные правительства, как, например, Бронштейну-Троцкому, арестованному англичанами в Галифаксе в качестве немецкого агента, целой группе большевиков, сидевших в Лондоне, в числе которых были Валлах-Литвинов и Чичерин, и, наконец, даже самому Ленину – правительство усердно помогало, несмотря на недоумение, препятствия и осторожные протесты союзных держав.

Произошедший в России государственный переворот заставил германское правительство принять срочные меры к водворению Ленина в Россию, дабы он уже на месте принял на себя руководство всей большевистской работой. Немцами были предприняты секретно соответствующие шаги. Официально выступали швейцарские социалисты Роберт Гримм и Платтен. В результате переговоров 27 марта (ст. ст.) группа эмигрантов во главе с Ульяновым-Лениным и Радомысльским-Зиновьевым, всего числом 30 человек, выехала из Швейцарии в Швецию в сопровождении Платтена. В поезде был также и Радек, пробиравшийся в Стокгольм.

Проехав Германию под конвоем немецких офицеров, Ленин и его спутники 31 марта прибыли в Стокгольм, где были встречены Фюрстенбергом, Воровским и шведскими социалистами. В Стокгольме, по заранее выработанному плану, в одном из отелей состоялось немецко-большевистское совещание, на котором представители германского правительства и Ленин выработали совместный план действий против России, главные основания которого заключались в свержении Временного правительства, разгроме армии, заключении мира с Германией.

Предложенный немцами план был разработан настолько подробно, что в нем имелся даже пункт о командировании в распоряжение ленинского правительства, после свержения Временного, немецких офицеров в качестве военных советников. Эти же последние должны были выбрать в России из числа военнопленных немецких офицеров надежные кадры, которые также должны были поступить в распоряжение ленинского правительства[128].

По окончании совещания Ленин и его спутники выехали специальным поездом в Россию и прибыли в Петербург 3 апреля[129]. Вот как описывала одна из газет того времени приезд Ульянова-Ленина:

«3 апреля вечером прибыл из-за границы Н. Ленин. Для встречи изгнанника на площади перед Финляндским вокзалом собрались рабочие заводов Выборгской и Петроградской сторон, делегации от других заводов столицы и воинские части со знаменами и стягами.

У парадных комнат вокзала собрались делегации от Исполнительного комитета Совета рабочих и солдатских депутатов, от районных комитетов социал-демократической партии, а также от партии социалистов-революционеров, бундовцев и других социалистических групп.

На вокзале был выстроен почетный караул при оркестре музыки. Ленин был на руках перенесен в парадные комнаты, где в ответ на приветствие он произнес речь. На площади он вновь обратился к толпе с речью, в которой подчеркнул, что весь мир с восхищением смотрит на Россию» (День. 1917. № 5. 5 апреля).

Ленин устроился в роскошном особняке балерины Кшесинской, на углу Каменноостровского проспекта и Большой Дворянской улицы, и особняк сделался как бы бюро ЦК РСДРП, центром большевизма, боевым штабом Ленина.

Над дворцом развевался красный флаг с инициалами партии. На балконе дворца иногда можно было видеть обращавшегося к толпе Ленина. Площадь перед дворцом стала излюбленным местом большевистских собраний. В соседнем цирке «Модерн» происходили частые многочисленные митинги, на которых выступали лучшие большевистские ораторы. Там бросались в толпу все большевистские лозунги, оттуда шла проповедь Луначарского о «боге-народе»…

Соседняя Петропавловская крепость скоро сделалась цитаделью большевистски настроенных правительственных войск. Не так далеко был и самый боевой рабочий Выборгский район, колыбель Красной гвардии.

Приезд Ленина совпал с происходившей в Петербурге конференцией представителей различных течений РСДРП, собравшихся как от столичных, так и от провинциальных организаций. Конференция была созвана по инициативе Гольденберга (Мешковского) и преследовала задачу объединения всех партийных течений.

Ленин воспользовался конференцией, чтобы сразу же заявить партии о своих взглядах, выступив