— Все на стенах…

«Отражают снаряды, — догадался я. Подумал со злостью: — Делают то, что должны были делать духи-хранители!»

Сквозь искаженную эхом канонаду из криков, ударов тараном и звона железа пробился крик боли. Стражник, метким выстрелом пораженный насмерть, опрокинулся. Не мешкая, я подбежал, занял его место у бойницы. В ладонь привычно лег арбалет, я рванул из колчана алхимические болты. Не зря же так капитально затарился у лавочника.

Неслышно в общем грохоте тренькнула тетива, внизу полыхнуло так ярко, что даже здесь, наверху, защитники отстранились от бойниц. Я перезарядился.

Новый выстрел — и вновь в лицо дохнул сухой жар. А когда пламя опало, я со злой радостью отметил, что двумя выстрелами смог уложить одного тролля семнадцатого уровня, а с другого снять половину HP.

У соседнего окошка пристроился Сигизмунд, метнул в тоннель толстое копье. Все-таки двадцать шестой уровень, бить должен хорошо.

Удары тараном по решетке уже воспринимались обыденными, как пульс. Поэтому когда следующая «пульсация» вызвала протяжный скрежет, его услышали все.

— Решетка поддается!

— Давай, братцы! — взревел Сигизмунд. — Бей гадов! Не подведите!

Теперь все выстрелы я сосредоточил на голове «черепахи», стараясь повредить еще и таран. К сожалению, так и не узнал, насколько хорошо у меня получилось. Как бы споро я ни стрелял, воинов у конунгов было предостаточно. Место павших мгновенно занимали фуловые воины.

Впрочем, ничего изменить или переломить исход битвы за главные ворота города мы уже не могли. Через несколько минут, в аккурат после того как я нащупал дно колчана, решетка не выдержала.

По каменным стенам прочертили молнии трещины, посыпалась крошка. С резким звоном лопнул металл. Под торжествующий вой неприятеля решетка завалилась, и первые солдаты северных кланов вошли в Дарквуд.

Сражение в городе — вещь еще более сумасшедшая, нежели в чистом поле. Это я понял в следующие полчаса.

— Все наверх! — приказал Сигизмунд. — Отстреливать врага до последнего арбалетного болта. Потом отступаем в город, к монастырю и цитадели… С нами бог!

— С нами бог!!!

Вот так… А еще что-то рассказывал про мораль в войсках. Какая тут мораль, если военачальник в приказах даже намека не допускает, что оборона будет удачной? «Отстреливать» и «отступать». Алгоритм простой, как копейка. Настолько простой, что его подтекст видят все без исключения. Вон на лицах стражников какое выражение…

Впрочем, тут я не полностью откровенен. Наверное, не всем еще известно об Отступниках. Иначе бы удивление, что самый могучий клан Утгарда проигрывает, густо мешалось бы с отчаянием.

Вопреки моим догадкам, Сигизмунд не рванул на стрелковую башню, бравым примером показывая, как нужно сражаться и героически погибать. Военачальник бросился на боевой ход западной стены.

— Осмотримся! — крикнул он на бегу. — Сообщим мой приказ — и в цитадель.

Он замолчал на полуслове, его лицо скрыли мрачные тени. А когда оказался рядом, я понял, в чем тут дело.

Несмотря на массированный обстрел с городских стен и башен, поток захватчиков не иссякал. Уже не было видно земли под их телами, а тоннель продолжал извергать ожесточенных осадой и жаждущих крови воинов.

— Господи… — покачал головой Сигизмунд. — Откуда их столько?

Живая река, заполняющая улицы Дарквуда, и вправду выглядела устрашающе.

— Это поражение. Всухую. Они нас попросту числом раздавят.

Я бросил зло:

— Видимо, будет у меня первое нормальное поражение в статистике.

Сигизмунд до того удивился, что смерил меня взглядом, просматривая профиль.

— Столько боев, — вырвалось у него, — и всего одно поражение? Да и то по суициду. Так ты статист?

Я огрызнулся:

— Статист, братец, — это актер, исполняющий в театре роль мебели. А я — профессионал.

— Ну-ну…

Договорить ему не дали.

Поле вдруг расчертили огненные линии. Я нахмурился, пытаясь понять, что все это значит. Хоть пламя и было ярким, но чад от него чернее ночи, заслоняет все. Только и видно какое-то мельтешение позади.

В воздухе, над линиями огня, разгорелись огоньки помельче. Только сейчас я рассмотрел сотни лучников, тянущих тетиву. Их огромные луки одним концом упирались в землю, а второй, сгибаемый тетивой, заламывался далеко назад. Секунду длился миг ожидания, а потом с гулом стрелы взвились в воздух. Тысячами падающих звезд заполонили небо, чтобы тут же обрушиться на стены.

— На землю!! — взревел Сигизмунд, первым прячась за мерлон и вжимаясь в каменный пол.

За ним упал и я.

Тяжелое гудение приблизилось…

Впервые за ночь штурма я чуть не впал в панику!

Стрелы оказались непростыми. Каждая, ударяясь в камень, расплескивала вокруг жидкий огонь. А стрел было столько, что боевой ход всей западной части городской стены полыхнул, превращаясь в филиал ада на земле.

— А-а-а!!!

Мир исчез в красно-черном мареве огня и дыма. Растворились и Дарквуд, и замок, и атакующие с защитниками. Осталась лишь паника, боль и нестерпимый жар. Глаза и горло опалило, я скрючился, даже не пытаясь сбить пламя с доспехов. Мимо сознания пролетели тревожные сообщения:

Критическое повреждение:

Вы ослеплены!

Вы не можете дышать!

Масштабные ожоги!

Каким-то чудом мне удалось попасть сослепу в «горячую» клавишу излечения. Пламя исчезло, показатели Здоровья скакнули с последних единиц до ста процентов, исчезли сообщения о травмах.

Я вскочил. Вокруг меня был круг закопченного боевого хода, из щелей сочились сизые дымки. Я рванул из сумы бутыль заживляющего эликсира, швырнул в пламя, ориентируясь на звук. Сверкнуло зеленым, пламя опало в том месте, но Сигизмунд остался лежать.

У меня сердце екнуло.

«Неужели?..»

Сигизмунд поднял голову, я с облегчением выдохнул: жив. С его лица быстро пропадало мучительное выражение, уступая место удивлению.

— Вставай! — крикнул я. — Не прикидывайся Жанной д’Арк, тебя сегодня жечь не будут.

Военачальник машинально матюгнулся, но я не обратил внимания. У самого руки подрагивают.

Защитники Дарквуда медленно, но неотвратимо сливались. Надобность в озвучении приказа об отступлении в цитадель отпала. Отчасти из-за того, что стены уже почти полностью были захвачены, отчасти из-за гибели большинства защитников.

— Все, — крикнул Сигизмунд, на удивление быстро приходя в себя. — Пора и нам отходить!