— Фу ты, черт! Хорошо, что сказали, Потсон. Надо что-то делать. Дайте подумать. — Маркиз перевел глаза на лежащую у него на руках Хэтти. — Так, кажется, придумал. Вот что, Потсон, сейчас вы возьмете у конюха дорожную лошадь и вернетесь в Лондон. Скажете горничной, чтобы она оповестила сэра Арчибальда о том, что моя сестра, Алисия Уортон, пригласила мисс Ролланд провести несколько дней в Торстон-Холле. И пусть горничная не забудет сказать, что моя любезная сестрица хотела видеть у себя вашу госпожу сегодня вечером. А я тем временем свяжусь с Алисией. Вы поняли меня?

— Да, ваша светлость. Приглашение от леди Алисии Уортон.

— Кстати, Потсон, потом спросите у моего дворецкого Рэббела на Беркли-сквер, как добраться до Торстон-Холла. Вот, возьмите, — добавил маркиз, протягивая ему бумажник. — Здесь должно быть достаточно денег. Вы обязательно должны справиться с этой задачей. Слишком много поставлено на карту. Вы это знаете не хуже меня.

— Знаю, ваша светлость, — подтвердил Потсон. — Я с самого начала считал, что это был сумасшедший план. Только мисс Хэтти ничего не желала слушать. У меня не было никакой возможности остановить ее. Но я не могу винить ее, ваша светлость. В конце концов, ее брат…

Маркиз перебил его:

— Не надо мне больше ничего рассказывать. Отправляйтесь. Мы не можем терять времени. Не забудьте — леди Алисия Уортон. Воображаю, как она и Генриетта Ролланд зажили бы душа в душу, если б в самом деле оказались вместе.

В эту минуту маркиз подумал о сэре Арчибальде. При весьма смутных представлениях этого своеобразного человека о доме, семье и всем прочем, что не касалось политики, принятый план должен сработать великолепно. У сэра Арчибальда наверняка не возникнет вопросов в связи с приглашением Алисии Уортон. Сам же он должен не забыть отправить письмо своей сестре сегодня же вечером. Нужно предупредить ее, чтобы она не появлялась в Лондоне.

Маркиз снова приподнял пальто, которым была укутана Хэтти, и проверил рубашку. В глазах его появилась тревога, когда он увидел свою испачканную руку. Рана снова начала кровоточить. Он крикнул Силкену, чтобы тот сбегал на постоялый двор и принес ему несколько чистых салфеток.

Он осторожно переместил Хэтти на сиденье напротив, размотал повязку и отнял промокший платок. При виде свежей раны он невольно поморщился, вспомнив о той невыносимой боли, которую сам пережил несколько лет назад. Тогда ему поранил плечо его школьный товарищ, некий Джордж Палмонди. Маркиз удивился, что сразу припомнил его имя, так как с тех пор ни разу не встречался с ним, ничего не слышал о нем и вообще выкинул его из головы.

Он велел Силкену повременить, сам же тем временем сменил повязку и снова пристроил Хэтти у себя на груди. Как можно было принимать ее за мужчину при таком хрупком телосложении? А отсутствие растительности на щеках и на подбородке, разве это не бросалось в глаза? А где бакенбарды? А ее нежная белая кожа и пушистые ресницы, неужели они не выдавали в ней женщину? До чего же все они были глупы! Сэр Гарри, лучший друг Монтейта, и тот ничего не подозревал. Жюльен Сен-Клер — тоже ни о чем не догадывался. Никто не догадывался.

Маркиз то и дело выглядывал из оконца. Знакомые пейзажи подсказывали ему, что они приближались к Торстон-Холлу. В это доставшееся ему от отца поместье он наведывался редко. Он всегда равнодушно относился к этому нескладному огромному особняку с его сорока комнатами и какими-то пустынными бальными залами. Однако сейчас при въезде в парк даже от одного вида выстроившихся в линейку голых лип он испытал бешеную радость, как будто рассчитывал встретить здесь самый радушный в своей жизни прием. Когда экипаж подпрыгнул и остановился у большого подъезда с колоннами, он с облегчением вздохнул.

Силкен проворно соскочил с козел и рывком открыл дверцы.

— Он жив? А-а, вижу — жив. Позвольте, ваша светлость, я помогу вам донести этого джентльмена?

— Я сам справлюсь, — сказал маркиз, осторожно поднимаясь по массивным мраморным ступеням.

За час езды он успел все обдумать. Он единственный будет ухаживать за Генриеттой Ролланд, только он и никто другой. Никто из слуг не должен знать, что молодой джентльмен на самом деле молодая леди. «Господи Иисусе! Кто бы мог предположить это? А что, если она умрет?» Нет, он не мог допустить этого. У него перед глазами снова всплыла картина, когда его шпага пронзила ей бок. Это воспоминание заставило его содрогнуться: она забыла о боли, она ничего не чувствовала, потому что подчинялась одной-единственной цели убить его. Но когда он был обезоружен ею, у нее пропало всякое желание вершить свой суд над ним.

Силкен, опередив маркиза на несколько шагов, подбежал к большой дубовой двери и с силой застучал кольцом. В приоткрывшуюся щель выглянул Крофт, дворецкий, поступивший на службу к Кэвендерам в те давние времена, когда маркиза еще не было на свете. Мутными слезящимися глазами он уставился в полумрак утра.

— Открывайте дверь, Крофт! Живее, черт возьми! — закричал маркиз. — Опять вы пьяны как свинья. Тупое животное, вы только поглядите на себя! Противно смотреть на ваши налитые кровью глаза. Напились так, что не в состоянии разглядеть своего хозяина! Вы дождетесь, что в следующий раз я вышвырну вас отсюда. Пошевеливайтесь, я вам говорю!

Крофт, заметно покачиваясь в дверях, изо всех сил старался сделать хорошую мину при плохой игре.

— Ах, это вы, ваша светлость! — развязно воскликнул он. — Рад приветствовать вас! Как? Вы уже на ступеньках? Я заставил вас ждать? Сию минуту, ваша светлость, я уже открываю вам дверь.

— Опять вы морочите мне голову! Вы отравляете мне жизнь, убогое существо. Убирайтесь с глаз долой, пока я не запер вас навсегда в винном погребе!

— Это замечательная мысль, ваша светлость! Но что привело вас сюда в такой час? Вам бы еще оставаться в постели в Лондоне! Почему никто не предупредил меня о вашем приезде? Если бы я знал, что ваша светлость почтит нас своим присутствием… А кто этот молодой джентльмен? Он истекает кровью. У вас на рубашке и на лосинах его кровь. Так непривычно видеть вас испачканным. Я заберу его от вас. Позвольте мне сделать это. Это мои обязанности. Я не могу допустить, чтобы вы вконец перемазались.

Маркиз только зарычал на него и скомандовал Силкену:

— Поднимите всех слуг. Мне нужна горячая вода и чистая ткань, полоски из полотна. Но имейте в виду — абсолютно чистые. И еще, принесите мне от повара порошок базилика, опий и большую иглу с нитками. — Маркиз с негодующим видом повернулся к дворецкому: — Что касается вас, Крофт, то я сейчас сам окуну вашу никуда не годную голову в бочку с холодной водой. Мне нужно, чтобы вы пришли в себя самое позднее через час. Вы слышите меня? Если не протрезвитесь, то я отправлю вас пешком в восточную Англию. Силкен, не забудьте про опий, — крикнул маркиз вслед удалявшемуся слуге. Он знал, что может рассчитывать на повара, которому в свое время предусмотрительно велел надежно припрятать лекарство, оставшееся после его собственного ранения.

Он перемахнул лестницу через две ступеньки и поспешил по бесконечно длинному коридору, соединявшему эту часть дома с его западным крылом. Не останавливаясь, он толкнул ногой дверь просторной спальни, до недавнего времени принадлежавшей старому хозяину дома. Он был настолько сосредоточен на своей ноше, что едва не споткнулся о коготь львиной лапы, выглядывавшей из-под широкой, обтянутой парчой софы. Покойный отец сделал это приобретение под влиянием египетской моды, захлестнувшей страну пять лет назад.