Той ночью она заснула наверху, завернувшись в новое лоскутное одеяло. Но ей снились прежние сны, полные поисков и желания, отчего она металась на кровати. В какой‑то момент перед рассветом Мия проснулась, как пьяная, страдая от жажды. Приподнявшись на локте, она попыталась собрать вместе смутные фрагменты своего сна. Там присутствовали Стюарт и Чарльз. Она с трудом пробиралась сквозь густой туман, преследуя кого‑то и в то же время спасаясь от погони. Она протерла глаза, чувствуя, что смысл этого сна уже ускользает от нее. В окна пробивался бледный предрассветный свет, окрашивая деревянные полы свинцово‑серым оттенком. Мия поднялась с постели и по узкой лестнице спустилась вниз, в ванную, а потом пошла и легла в свою кровать.

Когда позже Мия проснулась, в окна светило яркое солнце, и среди деревьев уже пели птицы. Зевнув, она потянулась и без часов зная, что уже позднее утро. Она улыбнулась и скинула простыни, потом легла на спину, раскинув руки и ноги, и легкий утренний ветерок заскользил по ее коже, омывая ее тело, как вода. Несколько месяцев после операции она испытывала постоянную усталость. Несмотря на то что она много спала, она никогда не чувствовала себя отдохнувшей. «Как приятно лежать здесь, ощущая себя совершенно свежей», – думала Мия. Она запустила пальцы в волосы, потом провела пальцем по шее и ниже, по груди.

Мадди назвала ее красавицей, с тревогой вспомнила она. В свете этого утра Мия поверила ей.

Она встала с постели, приняла душ, надела свои обычные шорты цвета хаки и хлопковую рубашку. Потом, прихватив сумочку, направилась прямо в Уоткинс‑Милл. Она припарковалась напротив кондитерской Шаффера и, соблазняемая ароматом кофе, горячего хлеба и шоколада, вошла внутрь. Зазвенел колокольчик, но она не услышала веселого приветствия Беки. Бросив взгляд за витрину, она увидела, что Беки нет на ее привычном месте за конторкой почтового отделения.

– Привет, Кэтрин, – поздоровалась она, подходя к стеклянной витрине.

Девушка отвернулась от кофеварки.

– Доброе утро, Мия, – ответила она, улыбаясь так же, как мать. – Простите, я сражаюсь с этой проклятой машиной.

– Где твоя мама?

– Сегодня к ней придет врач. – Видимо, на лице Мии отразилась тревога, потому что Кэтрин продолжила: – Не стоит беспокоиться. Все, как обычно. Но доктор хочет, чтобы она не волновалась. И не заставляла себя так много работать.

– Впервые, зайдя сюда, я не услышала, как она окликает меня по имени. Ее можно навестить?

– Может быть, не сегодня. Она утомится после визита врача. – Яркие губы Кэтрин задрожали, но она совладала с собой. – Вам, как обычно, кофе?

– Спасибо, – ответила Мия. Она с уважением отнеслась к просьбе Кэтрин и решила подождать до завтра. Она посмотрела сквозь стекло витрины на выпечку. Этим поздним утром выбор был не так велик, но редко случалось, чтобы не было шоколадных пончиков.

Мия принесла выпечку и кофе на стол, решив устроить себе поздний завтрак и позвонить по телефону. Она откусила пончик, слизнула шоколадную глазурь с пальцев, а потом проверила, кто ей звонил. Ее ожидала масса голосовых сообщений.

Би‑бип.

Привет, сестренка! Я уже дома. Мне повезло, и гроза настигла меня, когда я уже подъезжала к Соммервилу. Мне так понравилось, как я провела эти выходные. Нам нужно каждый год ездить в горы, чтобы сестринские узы не ослабевали. Позвони мне.

Би‑бип.

Мия, это Чарльз. Просто хочу удостовериться, что денежный перевод прошел нормально. Послушай, на самом деле, мы очень хотели бы сохранить картину Пратт‑Томас с болотом, думаю, будет только справедливо, если я оставлю ее себе, а поскольку мы покупали ее вместе и, скажем, она так чудесно смотрится на своем месте, я действительно хотел бы, чтобы она осталась у меня. Давай поговорим об этом.

Мия про себя чертыхнулась. Из всего, что было в их квартире, включая фарфор, хрусталь и фамильное серебро, она хотела получить только картины. Она не считала, что просит слишком многого. Искусство было ее страстью, а Чарльз ничего в нем не понимал. Не то чтобы эти картины были музейными ценностями, стоившими целое состояние. Большинство из них были написаны местными художниками, с которыми она была знакома и которыми восхищалась, то есть каждое пополнение коллекции было ее личным вкладом. В частности, та самая картина представляла собой унылый вид болота на закате и была ее любимой, кроме того, она была самой большой. Она висела над каминной полкой в гостиной. А Чарльз сказал: «Мы очень хотели бы сохранить ее». Мия фыркнула. «Если Чарльз собирается пересмотреть условия, предусмотренные договором о расторжении брака, значит, ей нужен адвокат», – смиренно подумала Мия.

Би‑бип.

Здравствуйте, миссис Лэндан! Это Люси Рузвельт, внучка миссис Майнор. Она плохо себя чувствует. Надеюсь, что сегодня вы сможете отменить свой визит. Завтра вам подходит?

Би‑бип.

Доброе утро, Мия! Это Флосси, простите, я слишком затянула с приглашением на ужин. Почему бы вам не прийти к нам в четверг вечером? Около семи? О пироге я тоже не забыла.

Би‑бип.

Привет, Мия, это Стюарт. Я наконец договорился с портье из особняка о том, чтобы посмотреть настенную живопись. Супружеская пара, которая живет там, сегодня освобождает номер. Поэтому, если ты свободна где‑нибудь после трех, я могу отвезти тебя туда, чтобы ты все посмотрела. Я хотел бы пригласить тебя куда‑нибудь на ужин. У нас здесь есть приличный ресторан.

Улыбаясь, она нажала «сохранить». Это сообщение разогнало черные тучи, осветив новый день яркими солнечными лучами. Потом она вспомнила, что у нее до сих пор нет красивого платья. Взглянув на часы, Мия сообразила, что у нее достаточно времени для того, чтобы купить платье, сделать все дела, встретиться с Надой в редакции Газетт и успеть до пяти в Уоткинс‑Лодж.

* * *

Было почти пять часов, когда Мия проехала через охраняемые ворота на земли Уоткинс‑Лодж. Это было впечатляющее загородное поместье с холмистыми зелеными лужайками, аккуратно украшенными большими цветочными клумбами. Было по‑прежнему сыро, поэтому Мия опустила в машине окна, впустив в салон наполненный сладким ароматом воздух. Она глубоко вздохнула, проезжая по узкой мощеной дороге мимо разнородных вековых деревьев. В начале лета она не могла назвать ни одного из них. Теперь же она узнавала каждое дерево, мимо которого проезжала: бук, клен сахарный, тюльпановое дерево, тсуга, пихта Фразера. Она сделала широкую петлю, проехав по склону холма, мельком взглянув на воду. Потом перед ней, возвышаясь над спокойным голубым озером, внезапно начали вырисовываться неясные очертания остроконечной наклонной крыши особняка.

Поместье в стиле королевы Анны раскинулось на склоне холма, словно знатная дама из Уоткинс‑Милл. Стиль, в котором было построено поместье, был романтическим, но неприхотливым, элегантным, величественным и гармонирующим с окружающей природой. Вход украшали старые высокие и гордые магнолии с глянцевыми листьями и кремовыми цветками, похожие на ее фрейлин. Внушительный навес, некогда укрывавший экипажи, привозившие гостей на балы к Уоткинсу, теперь служил проходом к особняку. За домом, на другом склоне холма, она увидела новое здание из дерева и камня, намного больше старого особняка. Это была гостиница «Уоткинс‑Лодж». Слева от дома находился перестраиваемый каретный сарай. Она предположила, что здесь будет располагаться магазин фирмы «Орвис».