смущается, хотя старается спрятать румянец, помогая одеться младшему брату. На ней серо-голубая блуза и недлинная юбка. Она берет в руки короткую курточку и вешает на плечо темно-красную сумочку, надевая лодочки. Прощается до вечера с дедом, желая ему хорошо провести день и не скучать одному.

– Надеюсь, твой парень знает, что делает, – загадочно отвечает тот и поглаживает бороду, пока мы выходим из квартиры, а я мысленно пожимаю плечами.

Интересно, что именно он имел в виду?

Я отвожу младших Вороновых в школу, а Ромашку – к ее университету, хотя она и порывается доехать одна. Но, во-первых, это не обсуждается. А во-вторых, мне и самому сегодня нужно показаться на своем факультете, так что нам определенно по пути.

Если бы еще найти в себе силы ее отпустить, потому что я продолжаю целовать девчонку, когда мы наконец-то остаемся одни – просто притянув ее к себе.

– Даня, мне пора! Я не смогу думать об учебе, если ты не перестанешь.

– Черт, Рита! Я не хочу переставать, и не хочу тебя отпускать. Твой отец придумал мне жестокое испытание.

– Ты сказал, что тебе тоже нужно в университет.

– Да. Показать куратору дипломный проект. Точнее, хорошо бы его показать.

– День пройдет незаметно, и мы ведь… увидимся?

– Позвони мне, я тебя встречу.

– Я пойду?

– Пока, Ромашка!

Я не прошу, она сама, отстегнув ремень безопасности, вдруг тянется ко мне и целует в щеку. «Спасибо!» – шепчет, мягко улыбаясь, прежде чем выскользнуть из машины. И все же, словно ее что-то беспокоит, на миг задерживается, прежде чем уйти.

Я догадываюсь, о чем она думает – сегодня возвращаются ее родители, и вряд ли после их приезда я смогу остаться в доме. Не в ее спальне – точно. А иного смысла торчать в их шикарной гостиной не вижу.

Что ж, придется еще раз говорить с ее отцом. И, возможно, по душам. Обсудить понятие «совместного проживания». Второй раз я на его уловку не куплюсь.

Я слежу за Ритой, пока она не исчезает из поля зрения, смешавшись с толпой студентов, спешащих к учебному корпусу, и только тогда уезжаю. Но проехав всего квартал, бью по педали тормоз и съезжаю к обочине, понимая, что никуда отсюда не уберусь. Просто не смогу. Ломает. Дурак! И зачем только я ее отпустил?

Достав из кармана телефон, набираю номер брата:

– Алло?

– Ванька, ты дома? – отставляю приветственные сантименты на другой раз, переходя сразу к делу.

– А где же еще? Мы же договорились! И тебе доброе утро, Клон.

– А Катя?

– Только что уехала – у нее на кафедре сегодня научный симпозиум физиков. Будут иностранные делегации и долгие разговоры. А что?

– Ванька, свали! Как хочешь, но чтобы через полчаса тебя в квартире не было. Или ты мне больше не брат.

Конечно, я говорю не всерьез, но сейчас не об этом речь.

– Ого, как тебя вставило! – изумляется Ванька, коротко хохотнув. – Слушай, Дань, если это очередная подруга…

– Нет.

– Значит, та блондиночка, да? Из-за которой я в глаз получил?.. Блин, совсем забыл, мы же с Катей с тобой в контрах! И никакого примирения, пока не попросишь у моей Умки прощения!

– Да куплю я ей торт – твоей Кате. Или энциклопедию какую-нибудь. Так ты исчезнешь?

– Тебе повезло, что у меня встреча и я уезжаю. Минут через двадцать устроит?

– Отлично! Но когда вернешься, обязательно проверь дверь8!

Рита

Я захлопываю дверь черного кроссовера и быстрым шагом удаляюсь с парковки в сторону своего учебного корпуса, боясь обернуться. Потому что всё, чего мне сейчас хочется – это остаться с Воробышком. Позволить его рукам держать меня, не отпуская, а губам целовать. Закрыв глаза на всё, отдаться чувствам и желанию, которые скопились внутри нас, и плавиться внутри них… плавиться… не думая о том, что будет после.

Сложно быть рядом и не касаться друг друга, когда влечет. А меня безумно к нему влечет, уж с собой-то я могу быть откровенна. Этот парень – помешательство какое-то, которым управлять невозможно. Я могу проговорить про себя сотню разумных фраз и ни к одной не прислушаться. И, наверное, эти мысли испугали бы меня, если бы я сейчас была способна думать.

Я торопливо пересекаю двор в числе других студентов, поднимаюсь по ступенькам широкого крыльца в корпус, чувствуя, как мои щеки и губы продолжают гореть. Кажется, любому, кто сейчас бросит на меня взгляд, станет понятно, что я только что целовалась. Как хорошо, что этим утром понедельника всем не до проявления любопытства (на учебу бы настроиться после выходных), иначе бы я сгорела от смущения. Поэтому надо выдохнуть и остыть. Собраться. Забыть хотя бы на несколько часов, что где-то существует парень, который привык быть честным, откровенным и смелым.

Ох, мне за ним никогда не угнаться…

Но все, о чем я могу думать, это где он сейчас?.. Что будет, когда мы вечером увидимся?.. А что, если наши непонятные отношения закончатся? А ведь они закончатся, я уже обо всем рассказала родителям.

Так что мы делаем… зачем… почему продолжаем центроваться друг на друге? Ведь то, что Воробышек попал к нам в дом, только стерло мои барьеры, но они никуда не исчезли.

Кажется, я боюсь вечера. Того, что будет после, когда больше не нужно будет никого играть – ни парня, ни тем более, жениха. Когда Даня признается своему отчиму, что я не невеста ему. О чем мы тогда поговорим и как расстанемся?

Друзьями?

Я точно буду скучать по нему.

Не хочу думать об этом. Не хочу!

Но, господи, как же он целуется… Любая бы девчонка запомнила это на всю жизнь, а он говорит «не хочу, чтобы помнила».

Глупо все!

– Привет, Воронова! Ты куда бежишь? Эй, мы тут!

Это девчонки – Юлька с Ясей. Стоят возле окна, напротив аудитории, и Ясмина машет мне рукой. Я чуть было не пробежала