Я поднялась на ноги и попятилась. Похоже, этого вампиру и было нужно. Я не отводила глаз от его желтого взгляда, а он заставлял меня пятиться в сторону дольмена, прямо к окружавшим его Невидимым Носорогам и кучке разнообразных монстров.

– Что там, Мэллис? – Хоть он стоял у меня за спиной и я не могла его видеть, но голос Гроссмейстера я не перепутала бы ни с чем. Он был богат обертонами, глубок и музыкален, как и у В'лейна.

– Я услышал шум за этими завалами, – ответил Мэллис. – Она Нуль, Гроссмейстер. Еще один.

Я ничего не могла с собой поделать. Я должна была узнать.

– Ты говоришь про Алину, не так ли? Еще один Нуль – это Алина Лейн? – Я не спрашивала, я обвиняла.

Странно застывшие лимонные глаза вампира нахмурились. Он обменялся долгим взглядом с тварью в красной мантии, что стояла за моей спиной.

– Что ты знаешь об Алине Лейн? – мягко спросил Гроссмейстер своим мелодичным голосом. В этом голосе было нечто большее, чем жизнь, – такой голос мог принадлежать лишь архангелу... павшему.

– Она была моей сестрой! – зарычала я, резко оборачиваясь. – И я собираюсь прикончить ублюдка, который убил ее. Что ты знаешь о ней?

Из-под кроваво-красного капюшона раздался смешок. Я сжала кулаки и прижала руки к бокам, чтобы не поддаться искушению и не вытащить копье, бросившись на фигуру в красном. Спокойствие, сказала я себе. Внимание. Я сомневалась, что у меня будет больше одного шанса.

– Я говорил тебе, что она придет, Мэллис, – сказал Гроссмейстер. – Мы используем ее для того, чтобы закончить начатое ее сестрой. – Он поднял руки, привлекая внимание всей группы монстров, затем указал им на меня. – Когда все встанет на свои места, я открою портал и выпущу всю тюрьму Невидимых в этот мир, как и обещал вам. Задержите ее. Она отправится с нами.

– Это было просто глупо, мисс Лейн, – заявил Бэрронс, сокрушенно покачав головой, как только приземлился возле меня и полы его плаща медленно опали. – Вы так хотели сообщить им, кем являетесь? Они и сами могли это выяснить, причем довольно быстро.

Я моргнула, остолбенев.

Думаю, Гроссмейстер, Мэллис и все остальные точно так же обалдели от столь внезапного вторжения, поскольку мы дружно уставились на Бэрронса, а потом синхронно посмотрели вверх. Я просто хотела увидеть, откуда, черт возьми, он взялся. Остальные, думаю, проверяли, нет ли там еще кого-нибудь. Должно быть, он прошел сюда по верхним стеллажам. По десятиметровым стеллажам. И никакой болтающейся веревки, по которой он мог спуститься, я нигде не заметила.

Когда я вновь опустила взгляд, главарь Невидимых откинул с лица капюшон и внимательно посмотрел на Бэрронса. Ему явно не нравилось то, что он видел.

Я со всхлипом втянула воздух, замерев.

С недоверием и удивлением я смотрела на бойфренда Алины, Гроссмейстера. Лидер Невидимых не был эльфом! Даже Бэрронс выглядел удивленным.

Гроссмейстер выплюнул приказ и повернулся, взмахнув мантией. Десятки Невидимых внезапно оказались совсем близко.

И все понеслось вскачь, я даже сейчас затрудняюсь распределить те события в хронологическом порядке. Как только подручные Гроссмейстера направились к нам, козел, использовавший и убивший мою сестру и собиравшийся проделать со мной то же самое, приказал взять меня живьем, и только живьем, и убить второго.

А потом меня окружили Невидимые и я больше не могла видеть Бэрронса. Где-то в отдалении я услышала заклинания, руны на бетонном полу вновь начали наливаться светом.

И я закрыла свое сознание для всего, кроме битвы.

Я сражалась за свою сестру, которая умерла в одиночестве на грязной аллее. Я сражалась за женщину, которую медленно убивал Серый Человек, пока я ела картошку фри, и за другую, которую он уничтожил несколько дней спустя, на что я смотрела в бессильном ужасе. Я сражалась за тех людей, которых убила Многоротая Тварь. Я сражалась за пустые человеческие оболочки, которые носятся на ветру над забытыми улицами между Коллинз-стрит и Ланкспур-лейн. Возможно, я сражалась даже за некоторых подручных О'Банниона. И я сражалась за двадцатидвухлетнюю молодую женщину, которая приехала в Дублин чертовски уверенной в себе и которая больше ничего о себе не знала, ни того, откуда она пришла, ни того, куда она направляется, ни того, об кого она только что сломала третий ноготь, покрытый лаком «Айсберри Пинк».

Наконечник копья стал карающей молнией в моей руке, я уклонялась, хлопала и колола. Я чувствовала, что превращаюсь во что-то совсем иное, и мне это нравилось. В один из моментов я заметила ошарашенное лицо Бэрронса, который смотрел на меня, и поняла, что, судя по выражению его лица, на меня стоило посмотреть. Я чувствовала себя тем, на что стоит посмотреть. Я превратилась в идеально отлаженную, хорошо смазанную машину, у которой было лишь одно предназначение: убивать эльфов. Хороших или плохих. Всех до единого.

И я делала это, я убивала Невидимых одного за другим. Шаг назад, хлопок, укол. Они падали вниз, быстро и тяжело. Копье было для них чистым ядом, и мне невероятно нравилось смотреть, как они умирают. Я не знаю, удалось бы мне победить в тот день, если бы там были только эльфы, но я ошиблась и проиграла.

Я забыла про Мэллиса.

Когда он подкрался ко мне сзади, я ощутила его присутствие, как ощущала присутствие эльфов – внезапно мой внутренний радар засек нечто инородное внутри определенного периметра, – поэтому я развернулась и загнала наконечник копья ему в живот.

Я тут же поняла свою ошибку, но не знала, как ее исправить. Вампир представлял для меня куда большую угрозу, чем любой из Невидимых, даже Тени, – я, по крайней мере, знала, как справиться с этими тварями, высасывающими жизнь, – с помощью света. Я понятия не имела, в чем слабость этой твари, высасывающей кровь, – и есть ли у него вообще слабости. Бэрронс говорил так, словно убить вампира просто невозможно.

На мгновение я замерла. Мое оружие погрузилось в живот Мэллиса, и я надеялась, что оно как-нибудь сработает. Если оно и произвело на вампира какое-то действие, то я этого не заметила. Я просто глупо смотрела в злобные желтые глаза, сияющие на мертвенно бледном лице. А потом ко мне вернулся разум, и я попыталась вырвать копье, чтобы еще раз ударить вампира, на этот раз в сердце, – может, Бэрронс ошибался, мне же нужно делать хоть что-то, – но острое, как бритва, лезвие застряло в хряще, кости или чем-то там еще и не поддавалось.

Мэллис положил ладонь на мою руку, обхватившую копье. Прикосновение было холодным, мертвым.

– Маленькая сучка! Где мой камень? – прошипел вампир.

И тут до меня дошло, почему он не спросил об этом раньше, в тот момент, когда увидел меня. Он обманывал Гроссмейстера и не мог рисковать, боясь выдать себя перед Носорогами.

– О Боже, а ведь он даже не знает, что камень у тебя был! – воскликнула я. И в тот же момент поняла, какую глупость совершила. Мэллису есть что терять, и за обман Гроссмейстера он получит куда душевнее, чем за случайно убитую в пылу схватки ши-видящую. Умная я только что подписала себе смертный приговор.