— Провожают, наверное, — пожал плечами Середин. Он знал, что уже давно, очень давно ушел за пределы русских земель. И настырность соотечественников была ему непонятна.

На рассвете вражеские полки подтянулись ближе, грозно нависнув справа и слева на удалении в полтора полета стрелы, и делали вид, что пытаются монголов обогнать. Олег, все еще категорически не желавший сражаться с русскими, повернул на северо-восток, вдоль жалкой степной речушки Калки, шириной в три сажени и не больше сажени глубиной. Препятствие, может, и не серьезное, но хоть как-то прикрывающее правый фланг.

— Половцы! Половцы… — побежал недовольный шепоток по рядам воинов.

Кочевников по-прежнему гнали русские — слева, справа, сзади. Но по какой-то причине — скорее всего, чисто из желания унизить отступающего врага, показать, кто вышел из многонедельного противостояния победителем, — половцы обогнали русский полк и теперь шли совсем недалеко позади, посвистывая и улюлюкая, выкрикивая что-то обидное. Ощущение безнаказанности придало им не только храбрости, но и увеличило числом. Возможно, кто-то присоединился к загонной рати из желания поучаствовать в предполагаемом грабеже, возможно, к хану добавились нукеры, что остались в родном кочевье и не ходили за Дербент промышлять разбоем, — но теперь толпа задонских степняков набирала никак не меньше пятисот всадников.

— Чабык, половцы!

Они шли наказать разбойников — и лучшего момента для этого нельзя было представить. Олег вынул пику из удерживающей петли, крепко сжал в кулаке, оглянулся. Нукеры один за другим стали повторять его действие. Ведун выждал пару минут, дабы подготовиться успели все, отцепил с луки повод заводного коня, вскинул пику над головой.

— Ур-ра!!! — Он натянул левый повод, поворачивая коня, и тут же ударил гнедого пятками под ребра, посылая его в галоп. Опустил копье.

— Ур-ра!!! — Боевой клич слился в грозный рев, многосотенный строй монголов разом оказался развернут в обратную сторону и помчался на презираемого врага.

Половцы тоже все разом крутанулись на месте, дали шпоры лошадям и во весь опор кинулись драпать. Шедшие за ними русские полки не успели даже квакнуть, как были смяты стремительной массой улепетывающих всадников, частью повылетали из седел, частью попадали вместе с лошадьми, но в большинстве были увлечены половцами назад и отступили в беспорядочной панике.

Олег натянул поводья, вскинул копье и перешел на шаг. Вокруг тут же собрались две сотни телохранителей под командой Чабыка.

— Вот это чебурек… — пробормотал Середин. — Называется, припугнули.

Отправленная в атаку армия была словно выпущенный из бутылки джин. Огромная сила, поймать которую и запихнуть обратно практически невозможно, пока она не устанет, не утихнет и не пожелает отдохнуть.

Монголы гнали половцев и снесенные теми рати три версты, до русского походного лагеря. Там кочевники задержались немного пограбить, на них обрушился полк, шедший от колонны кочевников слева. Обрушился не правильной сомкнутой атакой, а просто кинулся защищать добро. В недолгой стычке пяти сотен против двадцати победило число, и русские предпочли уйти к Дону. Несколько сотен монголов пытались организовать погоню, но через несколько верст передумали и повернули вслед за половцами, которых считали главными врагами. Олегу же оставалось только сидеть на взгорке недалеко от табуна заводных скакунов и ожидать отчетов.

Полк за рекой Калкой, полоща на ветру свой золотой стяг, мужественно стоял на месте, не отступая, но и не пытаясь нападать. Из-за них Чабык вынужденно держал в седле две свои кованые сотни, тоже не отходя и не начиная сечи. Первым не выдержал Олег и, подозвав Бродникова, приказал:

— Сходи к ним, Плоскиня. Скажи, пусть уходят. Мы с ними воевать не собирались. Мы искали только татей, и мы их все-таки нашли.

Купец кивнул, побежал. Долго мялся на берегу, но нашел какую-то корягу, забрался на нее, перепрыгнул дальше и медленно двинулся вверх по берегу. Видать, помнил о десяти отрубленных головах монгольских послов. Что он там говорил ратникам, как убеждал, слышно не было. Но киевская дружина вдруг перешла на рысь, помчалась вниз по реке, потом отвернула к Дону.

На обратном пути купец Бродников все же провалился в реку и пришел к Олегу мокрый и недовольный:

— Знаешь, что ратные сказывают, Тенгизхан? — недовольно сообщил он, стряхивая руки и обжимая рукава. — Сказывают, хан Котян тестем Мстиславу Галицкому приходится. Оттого князь за него и вступился. Оттого и покрывал. Вот.

Часть монголов вернулась к сумеркам, хорошенько обобрав остатки вражеского лагеря Но большинство подтянулись обратно только вечером следующего дня, во множестве приводя захваченных боевых коней, привозя оружие. Во главе одного из таких отрядов вернулся Судибей. Его люди, помимо трофеев, доставили шесть мертвых тел.

— Это русские князья, господин, — сложил страшное подношение к ногам Олега степняк. — Мы гнались за половцами много верст и узрели страшное зрелище. Уйдя далеко, избавившись от страха пред нами, они начали собираться в стаи и нападать на отступающих союзников своих, что вступились за них пред нами. Нет предела подлости в этих душах. Мы убили всех, кого догнали, но хана Котяна, прости, найти не смогли. Эти князья убиты подло, бесчестно. Я решил, что недостойно сим знатным витязям быть беспризорно брошенными вдали от родных кочевий.

— Предайте их земле, — приказал Олег.

Монголы остались при Калке еще на день, справив тризну по воинам, что сложили головы по причине доверия своего ко лживым степным тварям. Это был пир, на котором довольные собой кочевники праздновали победу и восклицали здравицы в честь мудрого своего повелителя. Олег же чувствовал себя так погано, что не находил в себе сил им отвечать. В душе было пусто, темно, холодно и как-то склизко. Не хотелось ничего, совершенно ничего. Даже умереть, и то не хотелось. Тоска.

Утром путники двинулись дальше, к совсем близкой уже Волге.

— Переправимся на восточный берег, — вслух развивал перед Чабыком дальнейшие планы Олег, — поднимемся вверх по реке. Там через Булгарию к нашим кочевьям, коли на рысях, так всего пять переходов. Один раз я там уже ходил. Ныне наши сотни не те, что два года тому. В этот раз не нам от них, а им от нас побегать придется.

Через три дня монгольские сотни пересекли Хазарский тракт, что вскорости обретет название Ногайского шляха, а потом и просто магистрали за номером «М6». Один из немногих неизменных человеческих путей, по которому век за веком, из года в год гоняли в Русь на торги свой скот поволжские кочевники, по которому туда же ходили в набеги, по которому гнали в неволю полон и по которому шли освободители, дабы покарать разбойников и вернуть несчастных обратно.

Путники остановились на ночевку сразу за трактом, всего в двух верстах. И только на следующее утро заметили, что ушедший вечером от лагеря со старшей женой Тенгизхан не вернулся.

Монголы искали его почти месяц, но обнаружить хоть какие-то следы им так и не удалось. Наступление зимних холодов заставило кочевников двигаться дальше. Согласно заветам правителя, они перешли по льду Волгу, поднялись по ней до булгарских пределов и даже имели несколько стычек с порубежниками — но вторгнуться в глубь страны без своего хана все же не решились и повернули к границам недавно покоренного Хорезма.