— А зачем надо было флиртовать с ними?

— Я не думал, что это так тебя заденет.

Я усмехнулась, решив, что необходимо спасти остатки собственного достоинства.

— Ты ни капельки меня не задел. И не обидел. Кто ты такой, чтобы я на тебя обижалась?

Губы Брэдена сжались в жесткую линию, в глазах снова вспыхнула злоба. В следующее мгновение я ощутила спиной твердую поверхность стола. Брэден властно раздвинул мои бедра, задрал платье и заставил поднять ноги. Стол холодил голую кожу, и я невольно поморщилась.

— Не смей врать мне, Джоселин, — выдохнул Брэден.

Я попыталась его оттолкнуть, но, разумеется, не достигла успеха. Одной рукой он не давал мне сдвинуть ноги, другой принялся расстегивать брюки.

— Я не вру, — завопила я.

Горячий напряженный член коснулся моего тела, дыхание Брэдена щекотало мне ухо.

— Врешь, — прошептал он и поцеловал меня в шею.

Потом, к великому моему удивлению, он перевел дыхание и пробормотал:

— Прости, если я тебя обидел.

Я молча кивнула, понимая, что дальнейшее выяснение отношений бесполезно.

— Детка.

Брэден подался назад, в глазах его мелькнуло какое-то непонятное мне чувство.

— Я его ударил, — хрипло прошептал он. — Готов был забить его насмерть.

Я поняла, что во взгляде его светится растерянность. Словно он сам не верил случившемуся.

— Когда я увидел его с тобой… увидел, как он тебя лапает… я был готов его убить.

Он нарушил свой зарок из-за меня. Я погладила его по щеке, и страх без остатка растворился в нежности.

— Он это заслужил, — шепнула я, почти касаясь губами его губ. — Так ему и надо.

Он впился губами в мои губы и сорвал с меня трусики. Жадный язык проник мне в рот, не менее жадный член одновременно проник в предназначенное для него отверстие. Я едва не задохнулась при этом двойном вторжении. Спина моя выгнулась дугой, а он, вцепившись руками мне в бедра, входил все глубже и глубже, заставляя меня стонать от наслаждения. Он тоже стонал, уткнувшись мне в шею.

— Джоселин, ляг на спину, — скомандовал он.

Я безропотно повиновалась. Брэден поднял мои ноги выше, и это позволило ему войти еще глубже. Я извивалась на столе, полностью подчинившись сладостному плену. Это была настоящая пытка, изысканная, утонченная пытка, и оргазм наступил в рекордно короткий срок.

Для меня, но не для Брэдена. Подхваченная обжигающей волной, я наблюдала, как он распластался на мне, подгоняя свой оргазм. На смену одной горячей волне поднималась другая. Брэден запрокинул голову так, что натянулись жилы на шее, и, скрипя зубами, продолжал движения бедрами. Ощущение полного слияния двух тел было таким упоительным, что мне казалось, я вот-вот расплавлюсь от наслаждения. С губ моих срывались дикие вопли, плоть пульсировала, обнимая его член.

— Боже мой, — пробормотал Брэден.

Во взгляде его по-прежнему светилось неутолимое желание.

Наконец мышцы мои расслабились, я закрыла глаза и перевела дыхание.

Все еще оставаясь внутри меня, он тихо прошептал:

— Сегодня я вел себя как последний хам.

— Да, — выдохнула я.

— Но ты меня простила, правда? — спросил он, сжав мое бедро.

Я открыла глаза и улыбнулась:

— Обеспечив мне два оргазма подряд, ты искупил свою вину.

К моему удивлению, Брэден не рассмеялся. Член его проник еще глубже, так, что едва не касался матки.

— Ты моя, — прошептал он.

Я заморгала, не уверенная, что правильно расслышала.

— Идем, — вздохнул Брэден, осторожно выходя из меня.

Он застегнул брюки, помог мне слезть со стола и, забавно поморщившись, поднял с пола мои разорванные трусики.

— Погляди, что ты наделал, неандерталец несчастный! — усмехнулась я. — Теперь мне придется разгуливать по твоему клубу в платье с голой спиной и без трусов.

— Настоящая сексуальная диверсия, — прикрыв глаза, пробормотал Брэден.

В следующие несколько недель мы еще сильнее сблизились с Брэденом. После инцидента в «Пламени» он очень переживал, что сорвался и пустил в ход кулаки. Мне пришлось приложить кучу усилий, убеждая его, что Гэвин заслужил взбучку и, что самое важное, Брэден не превратился в полного отморозка только потому, что воздал мерзавцу по заслугам. Застревать на этой теме было опасно, поэтому все, что меня интересовало, я выведала у Адама. Он рассказал мне, что Брэден и Гэвин подружились еще в начальной школе. В детстве Гэвин был славным пацаном, но с годами характер у него совершенно испаскудился. Он стал лживым, хитрым, злым на язык, а с женщинами вел себя как последний подонок. В общем, как без особого изящества выразился Адам, превратился в настоящий мешок с дерьмом. Но Брэден все-таки поддерживал с ним отношения — может, из упрямства, может, в память об их прежней дружбе. Так продолжалось до тех пор, пока Гэвин не затащил в койку его жену. Пользуясь полученными сведениями, я мягко внушала Брэдену, что он всего лишь восстановил справедливость. Через некоторое время выражение угрюмой сосредоточенности, иногда появлявшееся на его лице, бесследно исчезло.

Разумеется, я больше не ходила в спортзал, где работал Гэвин, и, поддавшись на уговоры, переметнулась в спортзал Брэдена. Там я выяснила, что своими сексуальными широкими плечами и узкими бедрами он отчасти обязан плаванию. Плавал он почти каждый день, и я последовала его примеру. Два наших существования переплетались все теснее — мы вместе плавали, вместе занимались на тренажерах, ночи и выходные поочередно проводили то в его, то в моей квартире. С удовольствием оставались дома, чтобы посмотреть телевизор и послушать музыку, с таким же удовольствием отправлялись в кино, ресторан или сидели в баре с друзьями. По меньшей мере два раза в месяц я присутствовала на различных мероприятиях, связанных с работой Брэдена. Удостоилась даже нескольких упоминаний в местной прессе, где меня назвали постоянной спутницей и последней пассией владельца империи Кармайкл. Как ни странно, это ничуть меня не задело. А может, я научилась управлять своими чувствами.

По пятницам и субботам Брэден обычно заходил в «Клуб 39». Это означало, что Элли, Адам и все прочие, прицепившиеся к их компании, сидели в баре весь вечер. Брэден утверждал, что ему нравится смотреть, как я работаю. Говорил, что за стойкой я выгляжу ужасно эротично. Но, по словам Элли, он упорно торчал в клубе, чтобы оградить меня от любых посягательств со стороны коллег и клиентов.

Не знаю, что заставляло его проводить в баре целые вечера. Знаю одно — мне было приятно, что он здесь. Приятно, что он хочет быть рядом со мной. Его присутствие ни капельки меня не напрягало.

Когда его не было рядом, я тут же начинала скучать. О нашем договоре и его жестких условиях я больше не вспоминала. Все сложилось не так, как я рассчитывала, но меня это вполне устраивало. Тревожных вопросов, связанных с будущим, я себе старалась не задавать. Сейчас, в настоящем, мы вместе, и мне совершенно не хотелось что-нибудь менять.