кошки как-то роды принимал. А как рожают женщины даже не видел.

— Не ссы, парень. Ты же сын своего отца. Все получится. Я тебе, если что, подскажу. Мне нельзя, она уже видела меня раньше, что я убираю в палатах, будет подозрительно, если я буду выдавать себя за врача. А ты вполне подойдешь. Тебе, кстати, очень идет белый халат!

Женщина на кресле тихо постанывала.

— Надень перчатки и посмотри на сколько пальцев у нее раскрытие.

Петр начала лихорадочно вспоминать картинки из учебников по гинекологии, которые он просматривал, пока сидел в ординаторской. Когда он подошел к женщине и засунул ей во влагалище пальцы, то думал, что упадет в обморок от всего происходящего. «Тихо, Петр, соберись, — шептал он себе под нос. — У тебя все получится, сконцентрируйся. Вспомни, чему учил тебя Виктор, вспомни шаманское колесо. Попроси у сектора Весны помочь тебе», — звучал его внутренний голос.

— Четыре пальца. Вы скоро родите, — сказал он женщине, стараясь не смотреть ей в глаза, чтобы та не увидела, что ему страшнее, чем ей.

В этот момент на Петра что-то брызнуло, как из фонтана. Вода. Воды! Петр стоял в мокром халате.

— Вы похожи на Ниагарский водопад, — пытался пошутить Петр. — А мне, похоже, надо переодеться.

— Так, клизму уже не успеем сделать. Надеюсь, ты не ужинала, — сказала санитарка. — Быстро в родовую.

— Зачем? — спросила женщина.

— Как зачем? Рожать! Ты ж не в санаторий приехала. — ответила санитарка.

— Ну я как-то не готова, и вообще это как-то все быстро, может, все обойдется.

— Не обойдется, дите назад не залезет! Давай без разговоров, иди в родовую.

— Вам помочь? — спросил Петр, подавая ей руку, чтобы она слезла с кресла.

— Сама дойду, — героически ответила женщина и поковыляла, как утка, в родовую.

А Петр пошел переодеваться в ординаторскую. «Хотя бы халат заменить», — подумал он.

Когда он зашел в ординаторскую, Артур по-прежнему спал. Он увидел, что на телефон ему кто-то звонил. Андрей. Петр взял трубку.

— Привет! Слушай, не могу говорить, перезвоню. Ты куда пропал?

— Надо встретиться, я хочу попрощаться. — услышал он знакомый голос друга.

— Да, завтра обязательно встретимся. Во сколько?

— Петр, я уже через пару часов уезжаю. Надо встретиться прямо сейчас. А что ты сейчас делаешь?

— ЭЭЭ, — протянул Петр, — роды принимаю.

В трубке молчание. А потом Андрей спросил:

— И как успехи?

— Ну, у меня такое ощущение, что женщина согласилась на добровольный фистинг и потом мощно фонтанировала на меня околоплодными водами.

— А где ты? — спросил Андрей.

— В ЦГБ.

— Я сейчас приеду. — и отключился.

А Петр услышал, как в родовой раздавались не то стоны, не то крики, и увещевания санитарки.

— Потерпи, дыши, вот так. Сейчас доктор придет.

Родовая, куда вошел Петр, хорошо освещалась искусственным белым светом. Комната была очень большой, квадратов на 70. Также там стояли два родильных стола, Петр теперь знал, что такой стол назывался «кроватью Рахманова». По внешнему виду это было обычное гинекологическое кресло, только размером побольше. В случае необходимости стол мог легко трансформироваться в кровать, так, чтобы после родов женщина могла вытянуть (не протянуть) ноги. У этого нехитрого приспособления были специальные ручки, похожие на вожжи. Около каждого родильного стола стояли лампы бокового освещения. Перед одним из окон, которые сейчас были открыты, так как летняя жара не отпускает даже ночью, особенно перед грозой, а кондиционеры в родильных под запретом, стоял письменный стол.

Также тут был шкаф с медикаментами и хирургическими инструментами. Рядом с ним приютился передвижной стол акушерки на колесах, на котором в стерильных лотках были разложены инструменты, медикаменты и растворы для принятия родов. Около стены — пеленальный столик особой конструкции и вешалка для подушек с кислородом, а также кушетка, на которой роженицы дожидались момента, пока «головка не покажется».

Петру было неловко в этом месте, и он задал вопрос рожающей женщине:

— Что вы чувствуете?

— Доктор, а вы точно гинеколог, а не психотерапевт? — попыталась пошутить женщина. — Что я чувствую? Мне пиздец как больно. У меня это в первый раз.

— У меня тоже, — сказал Петр.

Роженица подозрительно смотрит на него, потом начинает выгибаться, кричать, скулить. С нее градом течет пот, ее трясет.

«Хоть экзорцистов вызывай», — подумал Петр.

— Обезбольте меня! Есть же у вас что-нибудь!

Санитарка принесла какие-то таблетки, дала девушке. Та на какое-то время успокоилась.

— Что вы ей дали? — спрашивает Петр.

— Плацебо. Помогает в родах хорошо.

Петр гладит девушку по руке, смотрит ей в глаза, улыбается, говорит, что все будет хорошо. А про себя молится, чтобы это было действительно так.

— У вас руки такие теплые, доктор, и глаза волшебные. Скажите, я же не умру, правда?

— Правда. Не умрете. Вернее умрете… когда-нибудь, но не сейчас, а через много лет, когда будете уже старой. Вижу вас с палочкой, сидящей на лавочке.

Женщина засмеялась.

— Это вы мне так зубы заговариваете?

И опять застонала, но уже тише. Через несколько минут она испуганно посмотрела на Петра.

— Кажется, лезет!

Петр взял ее за руку, и довел до родильного кресла. Помог взобраться на него.

— Кто их только придумал, эти родильные кресла? Это ж неудобно! Женщине, у которой между ног головка ребенка телепается, забираться на такое высокое сооружение! — с возмущением прокомментировал Петр.

Санитарка посмотрела на него, как на идиота:

— Доктор, щас тужиться будем!

Петр почувствовал, как холодок побежал у него по спине. И обратился к роженице:

— Кричать громко собираетесь?

— Не будет она кричать. Тужиться не больно, после схваток это как на прогулку сходить, тут уже главное — следить, чтобы младенец хорошо вышел! — сказала санитарка.

Женщина напряглась и начала тужиться. Петр командовал ее движениями, сам удивляясь себе.

— А теперь еще раз! Давай, молодец, как у тебя хорошо получается! Еще! Умница!

— Я не могу, он застрял! — простонала роженица.

— Да не говори глупостей, — сказала санитарка, — он хорошо идет. Все, как надо. Голова пролезла — все пролезет! Просто нужно еще поднапрячься. Давай, сосредоточься. Ну!

В открытое из-за жары окно начал кто-то лезть.

— Что это за новости! — с удивлением в голосе произнесла санитарка. — Папаша что ли?

И навалилась на роженицу.

— Давай, тужься.

Петр обернулся. В окно лез Андрей.

Женщина заорала, а потом закричал младенец! Санитарка подхватила его, скомандовала:

— Пеленку дай, там на столе. Хороший пацан, крупный вышел!

Петр подал ей пеленку. Она завернула младенца. Вручила Петру в руки специальные хирургические ножницы:

— Режь.

— Где? — спросил Петр.

Она передала младенца Андрею, который уже стоял рядом. Сжала пуповину специальным жгутом.

— Вот тут, чуть ниже этого жгута.

Петр обрезал. И почувствовал, как волны счастья и облегчения прокатились по всему его