— За сегодняшний день это уже второе признание в убийстве, — устало проговорил Фарлей. — Я не поверил первому. Увы, не склонен верить и второму.

— Но это правда! — В голосе Эмилии теперь слышались отчетливые истерические нотки. — Естественно, я не утверждаю, будто сделала это сама. Я наняла человека. Ну вы понимаете. С моими деньгами мне это было нетрудно.

— И с чего вдруг вы решили расправиться со своим единственным сыном? — спросил Фарлей.

Правда, при этом он не смотрел на баронессу. Стало быть, действительно не верит ей, а обдумывает сказанное Ричардом.

— Потому что он позорил семью. — Эмилия фыркнула. — По-моему, это очевидно!

— Он начал позорить семью далеко не вчера, — с плохо скрытой насмешкой возразил Фарлей. — Странно, что только теперь вас это настолько возмутило.

— Какая разница! — досадливо воскликнула баронесса, явно недовольная все новыми и новыми аргументами со стороны дознавателя. — Я признаюсь в убийстве. Разве вам этого мало?

— В данном случае — мало, — твердо сказал Фарлей. Сделал паузу и чуть мягче добавил: — Баронесса, я понимаю ваше желание защитить семью от моего ненужного и назойливого внимания. Однако поймите и вы меня. Совершено преступление. И я обязан найти убийцу. Настоящего убийцу. Говоря откровенно, я восхищаюсь вашим благородством. Но преступник должен понести наказание. И мне совершенно неважно, по каким причинам он убил вашего сына. Не в моей власти наказание выбирать. Главное для меня — найти его и предать в руки правосудия.

Я тяжело вздохнула. Какая проникновенная речь! Но самое страшное, что она имеет непосредственное отношение и ко мне. Я ведь тоже преступница и убийца. Вряд ли Фарлея заинтересуют причины, по которым я расправилась с Ульрихом. А следовательно, не стоит и надеяться, что он проявит хоть какое-нибудь снисхождение ко мне.

Быть может, сбежать? Прямо сейчас, когда собравшиеся слишком заняты разговором? Магических наручников на мне больше нет. Плечо, конечно, еще ноет. Но я не сомневалась, что сумею добраться до города. А там — ищи ветра в поле. Точнее, одну шуструю девицу на просторах страны.

Это была здравая идея. Очень здравая и очень своевременная. Я принялась тихонько пятиться, отступая все дальше и дальше в глубь коридора. Выскользну из дома через заднее крыльцо. Никто ничего не заметит. Ричарда, правда, жалко. Неужели его обвинят в убийстве отца?

— Не беспокойся, бабушка, — в этот момент подал голос Ричард. — Не стоит брать на себя мою гипотетическую вину, поскольку ее не существует. У меня есть алиби, господин дознаватель. Твердое и неопровержимое. Я хранил молчание прежде, потому что не хотел… — Кашлянул и с явным усилием завершил: — В общем, не говорите Агате! Пожалуйста!

— Что именно я не должен ей рассказывать? — прохладно переспросил Фарлей.

Я остановилась, не в силах совладать с любопытством. Самой интересно, что же скрывает от меня Ричард! Выслушаю его признание и немедленно сбегу.

— Практически всю ночь я провел с одной девушкой, — с усилием выдавил из себя Ричард.

— Вашей любовницей? — уточнил зачем-то Фарлей.

— Нет. — Ричард аж хрюкнул от возмущения. — У меня нет любовницы. Это… В общем…

— Ты ходил в бордель! — радостно заключил за него Альвин и препротивно заулыбался. — Ну, братец! Не ожидал от тебя такого. А еще поборник морали и нравственности. Слышала, матушка, в чем твой любимчик признался? А то все уши мне прожужжала. Мол, Ричард не такой. Он такой же сын своего отца, как и я. Кровь, как говорится, не водица. От ослицы не родятся единороги.

От ослицы не родятся единороги? Я с трудом сдержала смешок. Забавное сравнение, но в чем-то, несомненно, верное.

— Нет, Альвин, в том-то и дело, что я в борделе ни с кем не спал, — раздраженно отозвался Ричард. — Там есть одна… м-м-м… девушка. Я, наверное, считаюсь ее постоянным клиентом. Но самое смешное заключается в том, что я воспользовался ее, так сказать, профессиональными услугами лишь однажды — несколько лет назад, когда открылась вся эта история с Магдаллой и моим отцом. А потом мы в некотором смысле подружились. И в наши последующие встречи занимались лишь разговорами. Точнее, разговаривал как раз я, а она выслушивала меня и утешала.

— Верится с трудом, — скептически произнес Фарлей. — Обычно в бордель ходят не для того, чтобы вести душеспасительные беседы.

— Поэтому я и помалкивал об этом, — признался Ричард. — Но это была даже не главная причина.

— Какая же главная? — полюбопытствовал Фарлей. Тут же театральным жестом хлопнул себя по лбу, воскликнув: — Ах да, как же я мог забыть о вашей просьбе! Сдается, вы не желаете, чтобы ваша помощница была в курсе столь оригинального проведения досуга.

— Да, — с тяжелым вздохом подтвердил Ричард. — Не хочу. Но еще я боюсь, что у Оливии возникнут проблемы из-за навязчивого внимания полиции. Если вы явитесь туда для допроса, то ей могут настойчиво посоветовать искать новое место работы.

В принципе, я услышала все, что мне было нужно. Итак, Ричард теперь вне подозрений. И это радует. Говоря откровенно, мне было совершенно плевать на то, кого из семейства Эшрин обвинят в убийстве барона Вертона. Пусть разбираются сами со своими тайнами и секретами. Пришла пора позаботиться о себе.

Я развернулась и бесшумно отправилась прочь. В этом доме мне больше делать нечего.

Спустя несколько секунд я уже была около кухни. Распахнула дверь, уже представляя то, как выскользну через заднее крыльцо и дам деру. И застыла в недоумении.

Передо мной стояла Ребекка.

Она не видела меня, поскольку что-то сосредоточенно мешала в побулькивающей кастрюле на плите. Ага, стало быть, это ее варево я выключила по дороге в гостиную. В принципе, я могла бы догадаться и прежде. Вряд ли кто-нибудь из членов знатного семейства озаботился бы столь низменным вопросом, как приготовление пищи.

— Проклятая старуха, — неожиданно прошипела Ребекка и что-то щедро сыпанула в готовящуюся еду. — Когда же ты сдохнешь наконец! Все тебе нипочем. Целый год травлю, а все зря. Ну что же, надеюсь, эту порцию крысиного яда ты не сумеешь переварить.

Я беззвучно хмыкнула. Однако! Да этот дом просто кишит убийцами и негодяями всех мастей! Тоскливо покосилась на дверь, ведущую на заднее крыльцо. Скорее всего, у меня получится проскользнуть мимо Ребекки так, что она меня не услышит. Но тогда она отравит баронессу Эмилию. А я не желала смерти бабушке Ричарда. Она мне нравилась.

Позвать Фарлея? Но в этом случае мне придется забыть о побеге. А что, если оглушить Ребекку чарами и оставить ее лежать здесь? Рано или поздно ее обнаружат. Кастрюля с отравой послужит достаточным доказательством ее вины.

Увы, я размышляла слишком долго. Ребекка вдруг вздрогнула, видимо, почувствовав мой взгляд. Резко обернулась и замерла, уставившись на меня ненавидящим взглядом.

— Добрый вечер, — брякнула зачем-то я и подняла руку, готовая нейтрализовать злодейку хорошей порцией парализующих чар.