Но точно не признание в любви.

Такое лёгкое, простое. Словно именно сейчас должно было прозвучать, без раздумий и нужного момента.

– Любишь?

– Сэм ворует мои слова, но да, принцесса, мы любим тебя.

– За что?

Господи, где моя премия идиотки года?

– Я мог бы сказать, что ни за что, - ладони Алекса ползут выше, цепляя край шорт. – Но это не так. Я люблю тебя за то, как ты целуешь меня и жмёшься по утрам. И за такие истерики тоже, хотя они и не очень приятны. И за круассаны, которые ты так и не приготовила. И за то, что ты это ты.

– Это хорошо, - слабо улыбаясь, чувствуя, как признание жжёт изнутри. – Потому что я тоже вас люблю. Очень.

– И за что?

– Просто люблю.

– Мам, - Марк забирается на меня, мешая подняться с кровати. – Мам.

– Да, милый? Моя ранняя пташка, - треплю сына по волосам. За окном ещё темно, до будильника два часа. – Выспался?

– Да. Мы уже будем выезжать, да? Зачем время зазря терять?

– Зазря?

Господи, где Марк набирается таких слов? Иногда ощущение, что Теймур нашел самые неподходящие, но приличные, слова для детей и обучает в тайне от меня. Потому что не может четырёхлетний ребёнок так себя вести.

– Ты ведь помнишь, что мы едем не одни? С нами Алекс и Сэм, а они ещё спят.

– Тогда их надо разбудить. Всё же просто.

Смеюсь, заставляя себя подняться. Хотя хочется упасть обратно на кровать и проспать до следующего дня. Но я обещала сыну поездку в Авейро, а мужчинам – время с Марком.

И всё ложится на хрупкие женские плечи.

– Разбудить можно. Тогда сделаешь это?

– Хм.

Марк серьёзно задумывается, пока я направляюсь на кухню готовить кофе и принимать таблетки. Заодно делаю малиновый чай, который сын тут же выпивает, хмурясь.

Раздумывает, словно условия самого важного контракта. Ковыряет ногтем стол, не поднимая головы. Мне бы хотелось как-то помочь ему, поговорить. Чтобы было проще принять новых людей в моей жизни.

Его отцов.

Это так непривычно и неожиданно, что мужчинам действительно всё равно на отцовство. Я догадываюсь, что не так просто жить с незнанием, хотя для меня это действительно не важно.

Для них – не уверена. Но понимаю, почему не говорит о тесте. Не из заботы обо мне (хотя её всегда в достатке) и не из-за равнодушия. Мужчинам тоже бывает страшно. Знать, что это не твой сын и есть риск, что когда-то мой мир сократится лишь до отца Марка.

Так ведь было бы проще, разве нет? Построить привычные для мира отношения. Мама, папа и ребёнок. Только ведь у меня мир другой. Достаточно большой, чтобы там поместилось двое пап.

Та ночь в день рождения Марка много меняет. Я сама делаю выбор: поверить, не сомневаться, не отталкивать. Могла уйти, сбежать, как делала всегда. И первый шаг я ведь сделала с желанием это сделать.

Привычный и безопасный алгоритм.

Всего один шаг, а сердце сжалось. Словно я уже вышла за дверь и потеряла мужчин. Мне бы хотелось, чтобы в тот момент сомнений не осталось и всё стало понятно.

Но они были, клубились внутри. Только я смогла их принять. Сомнения с мужчинами или боль без них?

Слишком просто, чтобы не захлопнуть дверь, делая правильный выбор.

– Ладно, раз ты настаиваешь… Идём их будить.

У Марка с мужчинами получаются качели. Он то принимает их, то категорически против. И с этими колебаниями ничего не поделать, только разговаривать и надеяться, что он всё поймёт.

Я ведь не могу ему сразу сказать, что сплю с двумя. Ну, встречаюсь. Пока сын знает, что Алекс и Сэм – мои близкие друзья, которые проводят с нами время.

Открываю дверь в квартиру своим ключом, запуская сына первым. Тот несётся к спальне Сэма, уже зная, что того разбудить проще. За эту неделю, как наши отношения выровнялись, Марк не первый раз врывается в чужую квартиру.

– Доброе утро, - наблюдаю за тем, как Сэм едва разлепляет глаза. Треплет сына по волосам, так же, как всегда делаю я. – Марк, расскажешь, почему так рано?

– Потому что едем в Авейро, конечно же!

– Едем-едем, - Сэм что-то бормочет не отрывает головы от подушки. – Пять минут ещё.

– Нет.

Маленький безжалостный диктатор пытается расшевелить Сэма, а потом звонко смеётся, когда мужчина тянет его на кровать и щекочет. Мне хочется присоединиться, но я направляюсь в комнату Алекса, оставляя их вдвоём.

– Я тоже говорю «нет», - Алекс лежит на животе, а покрывало сбилось у ног. И у меня прекрасный вид на спину, несколько родинок на лопатках. Хочется коснуться и соединить их между собой. Я так и делаю. – Ммм, принцесса, ты умеешь уговаривать.

– Марк уже хочет ехать. А я собираюсь приготовить завтрак. Есть пожелания?

– Завтрак в постель, - мужчина двигается, давая мне сесть рядом. – Можно только тебя.

– Нельзя.

– Жестокая. Тогда я не буду вставать, так и знай. Не сдвинусь с места.

– Хорошо. Значит круассаны будут только на троих.

– Ты…

Я хохочу подобно Марку, подрываясь с кровати. Отскакиваю, чтобы мужчина не успел поймать. Только он быстрее и сильнее, ловит меня в зале, прижимая к себе.

У него крепкое и горячее тело, которого хочется касаться. Пальцы сами скользят по груди, едва надавливая. С жадностью изучаю каждую эмоцию Алекса. Так темнеет его взгляд, вытесняя веселье.

– Очень жестокая принцесса, - ворчит, упираясь лбом в мою шею. Жадно дышит, пока я задыхаюсь. – Я соскучился по тебе.

– Мы не виделись всего день. Но я тоже скучала.

Вчера Сэм и Алекс куда-то уехали, встречаясь с инвесторами. Знаю, что обсуждали и выпуск игры, и скандал, который вертится вокруг нас. Может, он и помог для известности игры, но при этом вызвал немало вопросов.

– Это хорошо. Значит есть шанс, что когда уложим Марка спать, ты зайдешь к нам?