У речки Алабин решил немного передохнуть. Убедившись в отсутствии крокодилов и анаконд, он попил водички, быстренько искупался и прилег в тени деревьев. Его так разморило, что он неожиданно уснул. И приснился Дмитрию невероятно красивый сон…

Будто он в Санкт-Петербурге и наступило Рождество.

Порхают и падают легкие и пушистые снежинки. На крыши особняков, изб, домов, на купола церквей, шпиль Петропавловского собора, Дворцовую площадь, памятник Петру. Сыплются снежные хлопья на ветки деревьев, ограды, землю, мостовую. Кругом снег, снег, снег. И большие сугробы. Все белым-бело. Алабин вместе с Катей несется с крутой горки на санях. Несутся, аж дух захватывает! И вдруг они переворачиваются и падают в снег. Екатерина заразительно смеется, хохочет и Дмитрий. Их окружают Герасим, Пелагея, матушка. Они тоже веселятся и помогают выбраться влюбленным из сугроба… Дмитрий тянется губами к Катиной румяной от морозца щечке… Она его первая целует…

И тут Алабин проснулся. Горькое разочарование сразу охватило поручика. Как же так! Это всего лишь сон! Красивый, но все же сон! Дмитрий снова очутился в своей незавидной реальности. И перед его персоной явно не Россия, а неизвестный остров в Атлантическом океане. Кругом, правда, бело, но, увы, не от холодного снега, а от искрящегося горячего песка…

Но как Дмитрию было сладко и блаженно в сновидении обнимать и целовать Катю. Все было как будто по-настоящему. Он так явно чувствовал ее прикосновения, руки, губы… Даже гладкость ее румяной щечки и сладость ее необыкновенно-сказочного поцелуя.

Ну, зачем он проснулся в такой великолепный и волнующий его сердце момент?! Спал бы дальше! Эх!

И тут капли дождя упали на Алабина, жара спадала. Стало чуть прохладнее. Поручик начал собираться в дорогу.

* * *

Алабин вышел к месту стоянки и «Бамбуковому дворцу». Баронессы нигде не было видно. Может, спит в шалаше или углубилась в пальмовую рощу по своим женским делам.

– Лаура! – позвал мадам Лакавалье поручик. – Где ты?! Я вернулся! Ау!..

Но неожиданно на зов его из-за деревьев вышла не баронесса, а… дюжина вооруженных до зубов пиратов. Они окружили оторопевшего Алабина и дружно нацелили на него пистолеты и шпаги. А с ними был видимо их главарь с колоритной внешностью: длинные черные курчавые волосы, бородка-эспанка, густые брови, серые холодные глаза, мощное сложение, неустрашимый и грозный вид. В ухе предводителя красовалась большая золотая серьга с сияющими всеми цветами радуги бриллиантами.

Пираты разоружили Алабина. Забрали и кофр. Дмитрий не стал сопротивляться. Эта затея была бесполезной. Если он сделал хотя бы один шаг в сторону, назад или вперед, то в его тело сразу впилось бы дюжина пуль и вонзилось такое же количество шпаг.

– Кто вы и где Лаура? – обратился Алабин по-французски к главному.

Тот отрицательно покачал головой.

– Я не понимаю ваш лягушачий язык, месье, говорите на английском!

Алабин перешел на английский и повторил вопрос, на что главарь ухмыльнулся и сказал:

– Она… погибла.

– Как погибла?! Вы надругались над ней и убили?! Какие вы мерзавцы. Вы нелюди! И слово «честь» вам совершенно незнакомо!

– Эй, полегче, сэр, с такими обращениями! Я против таких дурных манер! Вы неправы, совершенно неправы, сэр! Как вы можете возводить напраслину на невинных людей! Мы не учиняли никаких злодеяний над женщиной, мы даже не успели воспользоваться ее честью. Когда мы окружили эту даму, она вонзила кинжал себе в живот и истекла кровью. Она звала на помощь какого-то Дима. И долго мучилась, но мы ничем ей не могли помочь. Ее смерть – не наш грех. А ты кто такой?! Ее муж?! Или тот самый Дима?

– Это не важно. Мы с Лаурой выжили после кораблекрушения. Честь имею, – поручик лейб-гвардии Дмитрий Михайлович Алабин.

– Русский? А я думал, что вы француз. Вы так великолепно изъясняетесь на языке великого Дидро и Вольтера.

– Нет, я не соотечественник Бонапарта, я из России. А вы, сударь, может, представитесь мне? Кто вы и как вас зовут? По кому мне справлять панихиду?

– А вы чрезвычайно самоуверенны, русский. Но я назову мое настоящее имя. Я бывший морской офицер, а ныне капитан этих головорезов, а также двух великолепных кораблей – брига «Санта Эсмеральда» и фрегата «Британия» – Рэймонд Пирс. Все меня в Атлантике знают под прозвищем Черный Рэй.

– Вы, милостивый государь, англичанин?

– Да, и горжусь этим.

– Англичане теперь не союзники России, они нам враги. Я убил вашего соотечественника высоких кровей и за это меня отправили на каторгу. Но я бежал. Оказался в Поднебесной, а потом в Макао. Меня и моих верных друзей взяли на португальский корабль. Мы доплыли до Бразилии. Взяли груз, вышли в океан, но наш корабль захватили пираты во главе с неким Ренсенбринком, а после случился ужасный шторм, и корабль попал на прибрежные скалы.

– Ренсенбринк?!

– Да он. Его еще называли Бешеный Дик.

– Надо же! Да это мой заклятый враг! Значит, он утонул во время шторма?!

– Да, по всей видимости, он погиб. Уцелели с «Вильгельма Оранского» только трое. Я и ныне покойные Лаура и Рохос…

– Рохос?!

– Да, Рохос – помощник Ренсенбринка. Я убил его здесь на берегу моря, но он первым напал на меня. Я вынужден был защищаться.

– И правильно сделали, сэр, что лишили жизни Рохоса. Я эту грязную испанскую свинью ненавидел еще больше, чем безумного голландца. Однажды он из-за угла убил моего лучшего шкипера. Это было в Порт-оф-Спейн на Тринидаде в таверне «Карибская акула». Но убить Рохоса – это нелегкая задача. Он опытный и весьма умелый воин. К тому чрезвычайно хитрый и коварный. Выходит, сэр вы прекрасный фехтовальщик, раз лишили жизни этого кабальеро?

– Пока никто не жаловался на мои боевые качества и умение владеть клинком.

Пирс обнажил шпагу.

– Вы уже мне нравитесь, сэр. Враг моего врага – мне друг. Но хочется испытать вас в схватке. Попробуем, из какого вы ты теста.

– Но я безоружен!

– Эй, Хантер, дай этому господину шпагу, мы сейчас немного развлечемся.

Здоровенный пират с бритой головой в черной кожаной жилетке на голы торс и золотой серьгой в ухе бросил под ноги поручику шпагу. Алабин поднял ее и принял стойку. Черный Рэй и бывший кавалергард скрестили шпаги…

Противники делали выпады, кружили, то отступали, то наступали, плели хитроумные комбинации. Но фехтовали поединщика не в полную силу играючи, стараясь смертельно не ранить друг друга. Оба показали себя непревзойденными мастерами клинка.

– Вы неплохо фехтуете, сэр! – крикнул Рэй.

– Раньше я фехтовал еще лучше. Но сейчас практики бывает крайне мало. А рука требует постоянных упражнений. А насчет быть пиратом… Я уже побыл им при Ренсенбринке, но, правда, не успел принять боевое крещение.