Внимание! Вот враг вдруг резко отклонился влево… зачем? А затем, чтобы соперник подался туда же… и был бы тотчас атакован справа, уколом в бок! Ага, как же… надейся!

Довмонт, конечно же, на столь детскую подставу не повелся, а, отвлекая внимание, устремил меч вверх и вправо, словно намеревался вонзить острие клинка прямо в правый глаз львиной (или леопардовой) морды. Соперник инстинктивно дернул уздечку… и вот тут-то кунигас, поворотив своего скакуна, ударил врага в подбородок навершием щита! Хорошо так приложил, основательно, и кольчужная бармица не помогла – аж слышно было, как зубы клацнули.

Противник опешил, пошатнулся в седле… Ему на выручку со всех сторон уже летели всадники на быстрых конях… Сдаваться в полон или умирать в планы Даумантаса пока не входило. Князь среагировал быстро: дав шпоры коню, подскочил к рабыне:

– Прыгай!

Та не заставила себя долго упрашивать, запрыгнула сзади на круп коня, ухватилась за кунигаса… помчались…

Ринувшиеся было в погоню всадники резко поумерили пыл, наткнувшись на целый град вырвавшихся из лесу стрел. Рисковать, гоняясь за одиноким всадником, что-то никому из врагов не хотелось, а когда кто-то все же решился – было уже поздно. Махнув рукой своим, Довмонт заворотил коня на лесную тропку…

То ли просто повезло, то ли впрямь помогли боги, однако же многим удалось уйти. Пересчитав дружину, кунигас удовлетворенно кивнул, прикидывая, куда сейчас податься – в Жемайтию, в Полоцкие земли или во Псков? Нужно было убежище, хотя бы на время, и Псков, наверное, подошел бы лучше всего, ибо там никто не имел к нальшанскому князю никаких земельных претензий. Ну и о мужестве были наслышаны, Довмонт знал от купцов, а как же! К тому же исконно псковичи враждовали с великими литовскими князьями. А кто нынче был великий князь? Правильно, Войшелк. Князь же Шварн Данилович давно считался кровным врагом Пскова… как и Гердень.

– Враги моего врага – мои друзья, – вспомнил вдруг древнюю мудрость князь… или все-таки Игорь? – Что скажете о Пскове, друзья? Может быть, наймемся туда на службу?

Многие покивали одобрительно: Псков был совсем рядом, не такая уж и чужбина. Обрести защиту и новую родину… а потом завсегда можно и старую отбить.

Устроив совет с боярами и близкими воинами, Довмонт решил двинуться лесом в сторону Нальшан, а затем – к Зарасаю, а там через полоцкие земли пробираться к Пскову, оставив далеко к северу мощную орденскую крепость Динабург, что на реке Даугаве. Столкновение с мощным отрядом рыцарей в планы кунигаса отнюдь не входило, по крайней мере пока.

Отправились тотчас же, лишь перевязали раненых да оставили позади несколько засад – враги, наверное, уже кружили воронами по всему лесу, искали сбежавшего князя и его людей. Впрочем, очень может быть, что и не кружили: ну, сбежал князь – туда ему и дорога! Чай, у нас и свой князь на нальшанский престол сыщется – Гердень чем плох? Или Шварн Данилович? Вон, сидит на коне, весь из себя осанистый, видный, за подбородок держится, кривясь. На голове шлем серебром сверкает, а вот личину позолоченную – морду львиную – князюшка где-то в бою потерял, теперь уж ищи – не сыщешь.

– Надо отыскать Даумантаса, – подъехав, Войшелк придержал коня. Невысокого роста, с вытянутым лицом и темными, глубоко запавшими глазами аскета, новый властелин Литвы и впрямь напоминал монаха… коим не так давно и являлся. Пройдет меньше года, и Войшелк, оставив власть Шварну, вновь уйдет в монастырь, а немного погодя будет убит на пиру у волынского князя Василько Романовича неким Львом Даниловичем, очередным претендентом на литовский престол.

– А зачем нам это чертов беглец? – сняв шлем, князь Шварн Данилович пригладил окладистую бороду левой рукой. – Что, без него не обойдемся? Пусть себе бегает, кому он теперь нужен-то?

– Дауманатас – язычник, а язычники мстительны, – перекрестясь, напомнил Войшелк. – К тому же он убил моего отца и братьев.

– Этого нельзя простить! – тут же заявил Гердень. – Поймаем! Раз так хочешь – обязательно поймаем, мой князь. Поймаем и казним. Никуда он от нас не денется. Никуда.

* * *

Довмонт со своими людьми остановились на ночлег на краю большого болота, тянувшегося до самых полоцких земель. Выставив охранение, разложили небольшие костры – согреться, отдохнуть, приготовить пищу. Пока не стемнело, ловили в протекавшем невдалеке ручье рыбу да охотились на боровую дичь. Вот эти охотники-то и наткнулись на лесной дорожке на одинокого странника – седобородого монаха с посохом, в черном клобуке и длинной сермяжной рясе, подпоясанной пеньковой веревкой. Странник показался воинам подозрительным – вдруг да лазутчик? Хоть и говорит, что монах, паломник… да что же, прикажете всякому верить? Сразу убить… тоже как-то нехорошо. Пусть уж лучше князь рассудит, бояре.

– Я знаю, кто ты, – стоя перед кунигасом, монах смотрел прямо, без тени заискивания и страха. – И знаю, куда вы все идете.

Сидевший на старом пне Довмонт недобро покривил губы:

– Не слишком ли ты много знаешь для скромного путника? И очень интересно – откуда? От кого?

– Отсюда, – прислонив посох к росшей рядом рябине, путник с улыбкой постучал себя по голове. – Достаточно просто подумать. Вспомнить – кого это недавно выбили из Утены, из Нальшан? Конечно, тебя, Довмонт-княже.

– Ну… пусть так, – кунигас погладил рукоять меча и прищурился. – А мой путь откуда тебе известен? Тоже из головы?

– Тоже, – кивнул монах. Он по-прежнему смотрел на князя без всякой опаски, разговаривал словно бы с равным. Седая борода, длинные седые космы, перевязанные тонким кожаным ремешком, смуглое морщинистое лицо и светлые, чуть навыкате, глаза, сверлившие собеседника пристальным, но спокойным взглядом.

– Я много странствовал по Литве, Довмонт-князь, и много о тебе слышал.

– И что же ты слышал?

– Слышал, как ты разбил рыцарей у озера Дурбе, слышал, как ты воевал, как мудро правил… и как стал жертвой предательства, – глянув на князя, паломник неожиданно приосанился, светлые глаза его вспыхнули… и тут же погасли, словно бы странник собирался сказать что-то важное, но вот раздумал.

– Тебе и людям твоим нужно пристанище, – чуть помолчав, продолжил монах. – К рыцарям ты не пойдешь, к полоцким князьям, союзникам Войшелка – тоже. В Новогрудке – твои враги. Остается Псков… или Новгород. Но до Новгорода далеко, а Псков – рядом.

Даумантас расхохотался:

– Мудро мыслишь, старик. Позволь узнать твое имя?

– На Псковщине и на Литве, и много еще где, меня зовут брат Симеон. Симеон-странник, – паломник горделиво выпятил грудь и вдруг резко понизил голос: – Хочу просить тебя о помощи, Довмонт-князь.

– О помощи? Тебе нужна помощь?!

Кунигас удивленно вскинул брови и покачал головой.

– Не мне, – мягко возразил Симеон-странник. – Твои враги захватили псковских витязей из отряда Тройната. Их принесут в жертву сегодня ночью. В Нальшанах. В капище.