– Нет. У мальчиков недостаточно навыков в атмосферном пилотаже – да ещё вживую. Поведу сам.

– Можете прихватить доктора Майе, ему все равно нужно в его обдолбанный Амстердам, – предложил адмирал. – Через неделю у него кончается контракт, но я готов отпустить его хоть сейчас. Из Петербурга до Амстердама ходят трамваи, не так ли? – Он усмехнулся.

– Плохой доктор?

– Доктор хороший. Очень хороший. Но пидор. А я отвечаю за мальчиков.

– Были какие-то?.. – осторожно спросил Геловани.

– Нет. Держался, как скальный баран. Молодец. Но я боюсь, как бы не расслабился напоследок. А его сменщик уже готов, я заберу его завтра из Кейптауна…

(Только спустя несколько лет, вспоминая эти дни, когда случилось так много всего и, можно сказать, радикально поменялась эпоха, Геловани сообразил; а откуда же сэр Рейли узнал, что доктор – голубой? Если тот весь срок службы честно воздерживался от приставаний к мальчикам? Ему даже захотелось найти дока Майе и задать пару вопросов, но тот не отозвался…)

Потом как-то сразу, не успев моргнуть, Геловани оказался в пилотском кресле. Рядом был Исса, бледный и строгий, но с сияющими глазами, а за спиной ворковал доктор и бредила Римма, совершенно невозможная женщина со все ещё пушистыми, как одуванчик, волосами. Двое из космодромной обслуги, в оранжевых меховых комбинезонах, провожали корабль. Вот его подцепил пушер, направил к воротам. Оранжевые подняли руки в одинаковом прощальном жесте. Ворота распахнулись, фары осветили черную гладь стартового стола. Когда пропала тяжесть и корабль закачался под порывами ветра, Геловани полностью выпустил крылья и чуть качнул вперед сектор тяги…

Он сделал круг над базой, потом развернулся на северо-восток и взял курс примерно на южную оконечность Индии, держа высоту около километра и скорость около восьмисот. Когда внизу кончились льды и луч прожектора осветил пенные волны, он снизился до пятисот метров и стал разгоняться до двух махов. Это была компромиссная скорость: сравнительно быстрый полет – но воздух, обтекающий корабль, ещё не начинает светиться.

Любых гостей, кроме самых несимпатичных, надо приглашать к столу и кормить, а не поить пустым чаем. Так учила Виту мама, переехавшая в северную столицу из Краснодара, с благословенного юга, где традиции гостеприимства все ещё живы и подыхают очень медленно – в отличие от холодных многоэтажных городов, многие из которых этих традиций и вовсе не знали.

За хорошей едой легче найти общий язык. В застольном разговоре двух дальнобойщиков в придорожном кафе легко решаются вопросы, над которыми годами бьются опытные дипломаты. Это на Западе: сначала дела, а потом что-нибудь быстро съесть и выпить – отметить успех. На мудром медленном Востоке наоборот: сначала пир, а уж потом, может быть, и дела… Интересно, что пьют инопланетяне, если они вообще пьют. Надо ли посылать Кима искать валерьянку.

Эти, а также другие глупости крутились у Виты в голове, пока Ким стелил на полу одеяла и простыню, превращенную в скатерть, а сама она разбиралась в награбленных «близнецами» лакомствах.

Их опять было четверо в палате – Кеша ускользнул на дежурство к своим подопечным. Второй кот хотел было пойти вместе с малышом, помочь, но вентиляционное отверстие, увы, оказалось маловато для взрослого.

Саму идею общей трапезы коты восприняли положительно. Вите даже показалось, что она нечаянно сдала какой-то сложный экзамен. Теперь она сидела по-турецки, прислонившись к ножке кровати, и машинально жевала что-то, не разбирая вкуса, и запивала чаем, чаем, чаем – благо ведерный термос Санькина мама заполнила доверху.

Коты устроились на полу скорее по-кошачьи, чем по-человечески. Ким полулежал немного поодаль – Вита чувствовала его присутствие спиной.

Катастрофически не хватало Адама – хоть за спиной, хоть вообще где-нибудь. Вита пыталась дозвониться до базы, но ничего не получалось, все телефоны были либо заняты, либо там никто не брал трубку. Она не знала даже – приехал туда Адам или нет.

Нечего сказать, оставили отдохнуть, чтобы с ней ничего не случилось…

Со своей ролью полуродителя Вита ещё не освоилась, да и не осваивалась. Нечаянное материнство не шло ни в какое сравнение с тем, что взрослые коты разговаривали с нею как полномочные представители своей расы – с полномочным представителем расы людей, ни больше ни меньше… Нет, больше – через некоторое время Вита с оторопью поняла, что коты так много рассказывают о себе для того, чтобы её, Виту, познакомить с историей теперь уже и её собственного народа.

Итак, эрхшшаа – так коты называли себя – испокон веков были разведчиками, первооткрывателями, пионерами, покорителями пространства и строителями кораблей. Именно благодаря им старая Империя так стремительно расширялась – и, пожалуй, именно их меньше всего затронула великая вселенская катастрофа: просто они принялись осваивать пространство в обратном направлении, навстречу друг другу. Их модификат оказался исключительно стабильным – ни в каких генетических подкачках они никогда не нуждались. Собственно, даже то, что они модификат, учеными эрхшшаа ставилось под сомнение. Скорее уж, полагали они, исходные люди (то есть земного типа) и эрхшшаа – суть изделия одной мастерской, а уж что послужило исходным материалом, сейчас, когда утрачена почти вся значимая информация о древней Империи и её предшественницах, – узнать невозможно.

Воссоединившись наконец и освоив шесть вполне приличных кислородных планет и около полусотни спутников и астероидов, где атмосферу приходилось создавать искусственно, эрхшшаа вдруг неожиданно для себя наступили на какие-то больные мозоли новой Империи, наивно полагавшей себя законной наследницей той, исчезнувшей. До военного конфликта не дошло, хотя долго все висело на волоске. При соотношении живой силы примерно один к десяти тысячам эрхшшаа не сомневались, что выиграют любое сражение. Более того, они выиграют столько сражений, сколько нужно выиграть. Но – что дальше? В конце концов победили соображения, что худой мир лучше доброй ссоры и что торговля выгоднее контрибуций. В результате сложных переговоров эрхшшаа сохранили полную самостоятельность, но взамен согласились строить корабли не только для себя (Вита поняла так, что коты выращивают корабли почти с той же легкостью, с какой человеческие дети выдувают мыльные пузыри – причем корабли строятся на все случаи жизни: от уютной, как гамак, одноместки, предназначенной для медленных прогулок над лунным озером, до огромных перелетных городов, перемещающихся между звездами), но и для Империи – в обмен на сырье и что-то вроде денег. И достаточно быстро почти вся Империя пересела на их корабли – простые, удобные, прочные. Обе стороны были довольны.

Правда, в том старинном договоре был один крайне неприятный для эрхшшаа пункт, имевший, как ни странно, непосредственное отношение к тому, что происходило сейчас на Земле. Имперцы требовали, чтобы каждый новый или капитально отремонтированный корабль в первом полете сопровождали «представители фирмы». Это оскорбляло котов, потому что их техника отказов не знала, но, очевидно, имперцы вынесли какой-то неприятный опыт из собственного корабельного дела. Но вообще-то одно дело, когда строитель моста сам становится под ним при открытии, другое – когда его туда ведут под дулом винтовки… А у имперцев мозги устроены как-то иначе, не так, как у нормальных людей, и многих простых вещей они не понимают. Не понимают, и все. Это Вите объяснили буквально на пальцах. Выходит, имперцы потребовали заложников? – попыталась уточнить она. Понятия «заложники» в языке эрхшшаа не было. Когда Вита с трудом растолковала, что означает это слово, коты пришли в ярость, снизу примчался всполошенный Кеша, его тут же отправили обратно… и только после долгой паузы взрослые согласились, что такое толкование может иметь место. Не имело же места – единственно по причине гордости. Все-таки эрхшшаа были гордым и мужественным народом, и, сказал Кот, просто не согласились бы жить на таких унизительных условиях, как те многочисленные народы и расы, что составляют ядро Империи…