– Анита была моей последней надеждой, – медленно проговорил Артур. Он постучал двумя пальцами по губам и вымученно улыбнулся. – Тут свой парадокс, верно? Если ты воспитывался в неблагополучной семье, то всегда можно винить окружение в своих грехах. Но как насчет могущественной семьи? Как насчет тех, кого растили, чтобы властвовать и брать все желаемое? Тех, которым привили веру, что они – особенные, а все остальные так, лишь для антуража. Как насчет таких детей?

– В следующий раз, когда я останусь один, я помолюсь за них, – пообещал Майрон.

Артур хмыкнул.

– Что ж, справедливо, – заметил он. – Но вы ошиблись. Это я хотел сбежать, не Анита. Да, я ее любил. Когда я был с ней, мне казалось, что плыву по воздуху. Иначе не могу объяснить.

В этом и не было необходимости. Майрон подумал о Бренде. И все понял.

– Я собирался бросить это поместье, – продолжил Артур. – Мы хотели убежать вместе. Начать самостоятельно. Выбраться из этой тюрьмы. – Он снова улыбнулся. – Скажете, наивно?

– И что произошло?

– Анита передумала.

– Почему?

– У нее был кто-то еще.

– Кто?

– Не знаю. Мы должны были встретиться утром, но Анита так и не появилась. Я подумал, что, возможно, ее муж с ней что-то сделал. Я следил за ним. А потом получил от Аниты записку. Она писала, что хочет начать новую жизнь. Без меня. И вернула мне кольцо.

– Какое кольцо?

– Которое я ей подарил. Вроде как обручальное.

Майрон взглянул на Чанса – тот молчал. Потом снова повернулся к Артуру.

– Но вы не сдались, верно?

– Нет.

– Вы ее искали. Эти жучки на телефонах. Вы поставили их двадцать лет назад. Полагали, что Анита позвонит родственникам, и тогда вы сможете ее выследить.

– Да.

Майрон с трудом сглотнул и постарался, чтобы голос не дрожал.

– И потом эти микрофоны в комнате Бренды. И стипендии. И перерезанные ахиллесовы сухожилия.

Молчание.

На глаза Майрона набежали слезы. Он видел, что и Артур готов расплакаться. Оба знали, что сейчас последует. Майрон продолжил, стараясь сохранить спокойный и ровный тон.

– Микрофоны поставили, чтобы присматривать за Брендой. Стипендии были установлены лицом, имеющим деньги и богатый финансовый опыт. Даже если бы у Аниты появились средства, она бы не знала, как переправить их Бренде. Вы же знали. И наконец, ахиллесовы сухожилия. Бренда думала, что это дело рук ее отца. Считала, что он уж слишком ее защищает. И она не ошиблась.

Молчание.

– Я только что звонил Норму Цукерману, и он узнал из документов команды группу крови Бренды. У полиции же есть группа крови Хораса, которая получена после вскрытия. Они не были родственниками, Артур. – Майрон вспомнил, какая у Бренды светлая кожа, в отличие от ее родителей. – Вот почему вас так интересовала Бренда. Вот почему вы старались, чтобы она не попала в тюрьму. Вот почему вы и сейчас так о ней беспокоитесь. Бренда Слотер – ваша дочь.

Слезы текли по лицу Артура. Он ничего не делал, чтобы их спрятать.

– Хорас ведь не знал, верно? – спросил Майрон.

Артур отрицательно покачал головой.

– Анита забеременела еще в самом начале наших отношений. Но Бренда получилась довольно темной. Анита настаивала, чтобы мы хранили это в тайне. Она не хотела, чтобы на дочери было клеймо. Она также не хотела, чтобы она воспитывалась в этом доме. Я ее понимал.

– Что же произошло с Хорасом? Почему он начал звонить через двадцать лет?

– Это дело рук семейки Эйч. Они старались поспособствовать Дэвидсону. Каким-то образом узнали про стипендии. Я полагаю, от одного из адвокатов. И хотели устроить мне неприятности перед выборами. Поэтому и рассказали Слотеру. Решили, что он от жадности станет меня шантажировать.

– Но ему плевать было на деньги, – сказал Майрон. – Он хотел найти Аниту.

– Да. Он несколько раз звонил. Приехал однажды в предвыборный штаб. Никак не хотел отступиться. Ну, я и поручил Сэму слегка охладить его пыл.

Кровь на рубашке в шкафчике.

– Его избили?

– Не сильно. Я не собирался его уродовать. Надо было только, чтобы он отстал. Давным-давно Анита заставила меня пообещать, что я не нанесу ему никакого вреда. Я изо всех сил старался сдержать свое слово.

– Сэм должен был за ним присматривать?

– Да. Чтобы он не гнал волны. И еще, не знаю, возможно, я надеялся, что ему удастся разыскать Аниту.

– А он сбежал.

– Да.

Все сходится, подумал Майрон. Хорасу расквасили нос. Он рванулся в больницу, благо она находилась поблизости, и привел себя в порядок. Верно, Сэм его напугал, но недостаточно. Он лишь решил, что ему стоит спрятаться. Снял деньги со счета и исчез. Сэм и Марио его искали. Следили за Брендой. Навестили Мейбел Эдвардс и припугнули ее. Поставили жучок на ее телефон. В конечном счете, Хорас ей позвонил.

А потом?

– Вы убили Хораса.

– Нет. Мы его так и не нашли.

Тут дыра, решил Майрон. И еще несколько дыр, которые он никак не может заткнуть.

– Но это вы организовали те таинственные звонки Бренде?

– Только чтобы узнать, нет ли у нее сведений от Аниты. Другие звонки, с угрозами, это Эйчи звонили. Хотели узнать до открытия, получил ли Хорас ее подпись на контракте.

Опять все сходится. Майрон повернулся и посмотрел на Чанса. Чанс на отвел взгляда. Он даже слегка улыбнулся.

– Так ты ему расскажешь, Чанс? – спросил Майрон.

Чанс встал и подошел к нему вплотную.

– Ты покойник, – заявил он со злобной ухмылкой. – Ты только что выкопал себе могилу.

– Так ты ему расскажешь, Чанс?

– Нет, Майрон. – Он показал на секатор и наклонился поближе. – А я буду смотреть, как ты мучаешься перед смертью.

Майрон слегка отклонился и головой заехал Чансу в нос. Он даже немного сдержался. Таким ударом можно убить человека. Голова тяжелая и жесткая, лицо же – ни то ни другое. Представьте себе чушку, направленную на птичье гнездо.

Но удар оказался достаточно эффективным. Нос Чанса треснул. Майрон ощутил что-то теплое и липкое на волосах. Чанс упал. Из расплющенного носа струёй хлестала кровь. Глаза расширились от боли. Никто не кинулся ему на помощь. А Сэм даже улыбался.

Майрон повернулся к Артуру.

– Чанс знал о вашем романе, верно?

– Да, разумеется.

– И о ваших планах побега?

На этот раз он ответил не сразу.

– Да. Ну и что?

– Чанс лгал вам двадцать лет. И Сэм тоже.