Хотя среди соседей-мусульман авторитет Готфрида возрастал, в собственных владениях его власть шла на убыль. С Танкредом, его главным вассалом, у него установились доб рые отношения, но, по всей видимости, Танкред, несмотря на все его призывы к Готфриду о помощи, действовал по собственному усмотрению. И пока князь Галилейский вел себя как независимый монарх, Готфрид обнаружил, что его независимость все больше и больше ограничивает столь опрометчиво принятый им сюзерен — патриарх Иерусалимский. Даимберт не удовольствовался положением номинального и теоретического владыки; он желал, чтобы оно основывалось на реальной власти. Готфрид, который всегда робел перед церковью и теперь боялся остаться без помощи пизанцев, не хотел отказывать ему в просьбах. В Сретение 2 февраля 1100 года он передал иерусалимской патриархии квартал Яффы. Затем Даимберт потребовал, чтобы ему отдали контроль не только надо всей Яффой, но и над самим Иерусалимом и его цитаделью — Башней Давида. Готфрид снова уступил, но под влиянием своих рассерженных рыцарей настоял на отсрочке. На торжественной пасхальной мессе 1 апреля он пожаловал патриархии оба города, но объявил, что будет владеть ими до своей смерти или пока не отвоюет два других великих города у неверных. Это было неудовлетворительное решение, поскольку нелегко строить высокоорганизованное государство с временной столицей. Видимо, у Готфрида не было настоящего правительства, не считая его ближайших вассалов, а теперь он не мог рассчитывать и на создание его в Иерусалиме. Если бы Даимберт был превосходным администратором или, как Адемар, мудрым политиком, вполне возможно, что задуманное им иерархическое правление продержалось бы дольше, но его близорукая попытка прогнать из столицы мирян — защитников города, от которых зависела безопасность христианских государств, не могла не привести к катастрофе. Даже та отсрочка, которую получил Готфрид, лишь усилила неуверенность в будущем. Но провидение оказалось милостивым к Иерусалиму.

Когда Готфрид вернулся в Галилею около 18 июня из рейда в Джаулан, он узнал, что в яффскую гавань вошла сильная венецианская эскадра. Понимая, насколько полезной была бы она для овладения побережьем, он поспешил лично приветствовать мореходов. Из Тивериады он отправился мимо Акры и Хайфы в Кесарию. Эмир, торопясь выразить уважение к своему государю, пригласил его на пир, где Готфрида приняли со всеми почестями. С пира Готфрид отправился прямиком в Яффу. Прибыв в город, он почувствовал недомогание, а дойдя до странноприимного дома, который сам велел построить для почетных гостей, лишился чувств. Его друзья перечислили все, что он ел за столом у эмира, и стали шептаться о том, что Готфрида отравили. Хотя в действительности он, скорее всего, заболел тифом. На следующий день он почувствовал себя достаточно окрепшим для того, чтобы принять командующего венецианской эскадрой и епископа, который его сопровождал, и договориться об условиях, на которых они будут помогать крестоносцам. Однако напряжение оказалось слишком сильно для него, и он попросил домашних доставить его в Иерусалим. В более прохладном воздухе столицы Готфрид немного оправился, но был слишком слаб, чтобы заниматься делами[92].

У постели больного начались политические препирательства. Даимберт нетерпеливо дожидался того момента, когда сможет стать полновластным властелином города. Венецианцы торопились зафиксировать свои договоренности. Они приехали в Иерусалим двумя группами, чтобы поклониться святыням, первая 21 июня, а вторая 24-го; но их командир и епископ, вероятно, остались в столице дольше для ведения переговоров. Услышав об их приезде и о болезни Готфрида, Танкред поспешил из Галилеи на юг. Из своей спальни Готфрид поручил кузену, бургундскому графу Гарнье из Гре, действовать от его имени и одобрил условия, выдвинутые венецианцами. По договору им позволялось свободно торговать на территории всего франкского государства, во всех городах им отдавались во владение церковь и рынок, также они должны были получить третью часть от каждого города, который помогут захватить, и весь город Триполи, за который будут выплачивать Готфриду дань. Взамен они обязались помогать крестоносцам до 15 августа. После этого обсуждался вопрос о том, какие города следует атаковать этим летом. Было решено, что, несмотря на договор эмира с Готфридом, главной целью должна стать Акра, а также следует взять Хайфу. Танкред надеялся присовокупить Акру к своему княжеству, но Готфрид уже лично пообещал Хайфу своему другу Гельдемару Карпенелю.

В первые две недели июля Готфрид как будто окреп, и окружающие считали, что он еще может выздороветь. Активно продвигались планы похода на Акру. Войска Танкреда пришли в столицу, а Гарнье из Гре встал во главе войск Готфрида. Тогда патриарх Даимберт решил сопровождать экспедицию, дабы показать себя высшим авторитетом в государстве и иметь право голоса при распределении территорий. Он не доверял Гарнье и считал, что может оставить Иерусалим, когда Готфрид слишком болен, чтобы хоть что-то предпринять, а все его люди отправились в поход. Никогда еще Даимберт не промахивался так сильно.

Патриарх, Танкред и Гарнье со всеми своими войсками выступили из Иерусалима 13 июля и направились к Яффе, чтобы наладить связь с венецианцами. Когда они подошли к городу, Гарнье вдруг слег с болезнью. Он явно был не в состоянии продолжать поход, поэтому пробыл четыре дня в Яффе, и затем его на носилках отнесли обратно в Иерусалим. Тем временем армия быстро наступала на север вдоль побережья, и венецианские корабли готовились подойти к ним с фланга. Но северный ветер задерживал их, и они почти не продвинулись вперед.

Едва Гарнье успели доставить в Иерусалим, как сердце Готфрида не выдержало. В среду 18 июля, укрепленный соборованием, Готфрид, герцог Лотарингский и Защитник Святого Гроба, упокоился с миром. Он был слабым и неразумным правителем, но люди всех стран уважали его за смелость, скромность и веру. В Иерусалиме известие о его смерти встретили глубоким трауром. Его тело с пышностью выставили для прощания и через пять дней похоронили в храме Гроба Господня.

Во время болезни Готфрид составил последнюю волю, в которой в исполнение данного на Пасху обещания завещал Иерусалим патриарху. После его смерти в городе не осталось никого из высших сеньоров, кроме Гарнье из Гре. Патриарх и главные рыцари уехали вести кампанию у Акры. Сам Гарнье был при смерти, но все же понял, что ему следует делать. Поднявшись с постели, он немедленно занял Башню Давида и поставил там личную гвардию Готфрида. Затем, посоветовавшись со служащими Готфрида, а также с епископом Рамлы Робертом и бывшим патриархом Арнульфом, он спешно послал епископа Рамлы с двумя рыцарями в Эдессу — сказать Балдуину, что его брат скончался, и вызвать его в Иерусалим для принятия наследства, ибо они намерены повиноваться только родственнику Готфрида. Этот ход был спланирован заранее, так как посланное Балдуину приглашение было составлено от имени многих рыцарей, которые в тот момент находились с армией, например Гельдемара Карпенеля и Вихера Немца. Они состояли из лотарингцев и северных французов, которые отправились в Крестовый поход вместе с Готфридом или привязались к нему на Востоке и яростно противостояли нормандцам и итальянцам, под чье влияние подпал Готфрид. Но они тщательно хранили свою тайну и сочли разумным хранить ее и дальше. Армии не сообщили о кончине герцога[93].