Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Зато вещи соберём, — смиряется к тому времени Эйка.
— Хорошо прогулялись, — подбадриваю я её, — свадебное путешествие!
На этот раз можно не лезть в воду. Эй, хотя и ворчит, что я на ней езжу, но соглашается перенести через волны. Пока мы идём к маяку по косе, тишина такая, что даже страшно. Куда, спрашивается, подевались все волки? Неужели они только ради меня собирались? Вблизи на стенах башенки видны следы копоти, вокруг раскидан горелый бурелом. Точно пытались подпалить!
Пока я ищу под козырьком заржавелый ключ от двери, на меня опять накатывает веселье. Эйка терпеливо ждёт. Но когда я, давясь смехом, пытаюсь выронить ключ, она недовольно топает ногой.
— Да что тебя так разбирает? Рад, что снова дома?
— В каком-то смысле.
Ступив на узкую лестницу, я окунаюсь в знакомые запахи соли и пыли. Сложно передать словами всю мешанину чувств.
— Просто я был уверен, что никогда сюда не вернусь. Да и ты не хотела возвращаться!
— Я и не возвращаюсь, — предупреждает Эй, зайдя в комнату, — попрощаться зашла… О! Моя шкура! Непременно захватим, на ней хорошо валяться.
Я, не глядя, зажигаю светильник под потолком и обхожу круглое помещение. Но не нахожу того, что хотел бы забрать с собой. Что мог, уже взял, да растерял, а от прочего отвык. Всё здесь кажется нежилым, тесным и давним.
— Платья! — тихо восхищается Эйка.
— Кораблики… — я провожу пальцем по пыльной доске.
Ту партию мы с ней так и не сыграли. Поругались, уже не помню из-за чего. Потом случилось то, что случилось, и будто приснилось всё.
— Нынче первый день лета, — сообщаю я, бросив взгляд на тающие в окне звёзды.
— Тогда можно нарядиться поярче, — заявляет Эй, снимая с гвоздя последнее платье — белое в разноцветных бабочках.
Я оставляю на столе заржавелый будильник и улыбаюсь, глядя, как она одевается.
— Бери что хочешь, пойду гасить лампу.
— А тебе что взять? — беспокоится Эй.
— У меня всё есть.
Поднявшись по ступеням ещё на один виток, я выбираюсь на открытую площадку. Синей воды осталось совсем чуть-чуть, так и так сроки выходят. Я достаю Перо, чтобы потушить огонь, и оглядываюсь на лес — проверить, встало ли солнце. Нужды в этом нет, просто забытое правило. Солнце пока за горизонтом, но в свете маяка на мгновение становится видно, как бегут от деревьев тёмные фигурки. И видно, что не добегут. Жёлтые огни уже наводнили чащу. Значит, с оборотнями ничего не случилось, их просто отвлекли. Но каким безумцам вздумалось прогуляться в такую пору до берега?
И тут я понимаю… Маяк они не видят, зато видят корабль и, наверное, следили за кораблём. А теперь ринулись к нему. На рубеже рассвета, так как в это время можно проскочить по границе чар.
Не добегут. Я скатываюсь по лестнице, ещё не зная, что делать. Эйка окликает меня сверху, но не успевает перехватить.
— Тут жди! — велю я ей.
Я отлично помню серебряное копьё. Эти оборотни только сейчас волки, а пара минут — и станут людьми! Что тогда взбредёт в их лохматые головы, неизвестно.
И всё же, не с руки расшвыривать их клинком для тяжких ран и мучительной смерти. Я соображаю это уже на крыльце и выпускаю рукоять меча. Вот солнце взойдёт, и разберёмся. А пока я пытаюсь разгородить чарами волков и их добычу. Удивительно, но магия с первого раза встаёт, как надо. Ну, со второго раза. Правда, для этого мне приходится оказаться позади бегущей толпы. Дважды меня чуть не сбивают с ног, но в основном люди шарахаются. Судя по их силуэтам, закутанным до глаз и выше, это те самые, из песчаного города. Когда голубое марево отделяет их от звериной стаи, одна фигурка притормаживает возле меня и открывает лицо. Я узнаю её секундой раньше — по шампуру в руке, уже обагрённому в волчьей крови.
— Джем, — выдыхает она, расплываясь в улыбке.
— Возьми ключ, — кричу я в ответ, — запритесь на маяке!
Фигурка с опаской возвращается на два шага, касается ключа в моей руке и изумлённо распахивает глаза. Наконец, увидела синий луч! Тут же её хватают за шиворот и увлекают дальше, потому что дрожащий заслон начинает рваться.
— Чарда, — вопит она, задыхаясь, — моё имя Чарда!
Ага, я запомню, спасибо.
— Волшебник! — не унимается за моей спиной детский голос. — Я же говорил, что видел волшебника!
И всё-таки мальчик. От определённости немного легчает. К тому же Чарда правильно понял насчёт маяка. Женщины и дети бегут туда. Мужчины отбиваются от зверей, но получается у них так себе. Этих тварей даже магией тяжело удержать. Куда запропастилось солнце, неведомо, и я поднимаю следующую хрупкую стену, пятясь к волнам. Стену сразу начинают рвать оборотни, и уже трудно сообразить, с какой стороны их больше. Жёлтые глаза мелькают в бешенной пляске, люди с воплями мечутся по песку. Синий луч выхватывает из полумрака то один кусок берега, то другой, и я никак не соображу, кого от кого спасать. А ещё над всем этим носится крылатая тень. Бесшумная и проворная, как сама смерть. Но волков много, а она одна.
— Эй, не убивай их! — ору я, срывая голос.
Во-первых, солнце вот-вот взойдёт, во-вторых она уже давно не отрывала голов.
— Я тебя голову оторву, — доносится сверху. — А ну, иди сюда!
Расшвыряв волков, Эй пытается выдернуть меня из этой каши, но я заучил её повадки и успеваю уклониться. Ещё не все беглецы укрылись на маяке, а Эйке одной не справиться. Она слишком долго находится в полном воплощении.
— Сама убирайся! — огрызаюсь я.
Я её вообще не звал, если на то пошло. Почему мы всё время ссоримся у этого камня? Эйка описывает новый круг над берегом, но летит слишком низко и в результате падает на песок. Предупреждал ведь идиотку! Волки не верят своему счастью, но мою ненаглядную трудно обескуражить, пока у неё есть хвост, когти и заговорённый кинжал Ксарды. Случайные укусы Эйке не страшны, но я слежу за ней, не отрываясь. Если оборотни навалятся всей гурьбой, даже вампиру несдобровать. Лучше я её сам убью. Потом. Сперва надо до неё добраться, и я, наконец, обнажаю меч.
Первый рассветный луч ломается о клинок с ослепительной вспышкой. Я зажмуриваюсь всего на секунду, и мир раскалывается. Я ещё различаю Эй, я даже слышу её вопль и успеваю заметить, как она взлетает с места, стряхивая с
