Поэтому, еще находясь на таком расстоянии, которое едва позволяло его слышать, он стал зычным голосом провозглашать:

— Господи! Взгляни на белых людей, товарищей вождя Сешеке! Взгляни на братьев племени макололо. Господи! Макололо — могучие воины, они протягивают руку своим достойным врагам, сыновьям батоков. Господи! Мы хотим мира! Ниспошли мир детям твоим!

— Прекрасное начало, — шепотом сказал Альбер Александру который с грехом пополам переводил ему эти приветствия.

Конечно. Только бы какая-нибудь неожиданность не сорвала нам все дело в последнюю минуту.

Церемониал приема. — Вождь макололо присваивает себе английский государственный гимн. — Дородность женщин племени макололо. — Неудобные украшения. — Странное пиво. — Полума, великий фетиш вождя Сешеке. — Необычная судьба извозчичьего плаща. — Котлá, — Парадное одеяние африканского монарха. — Сешеке танцует в котильоне. — Шампанское. — Трогательная аллегория при заключении мирного договора. — Новые опасения.

То ли он и сам устал от войны с батоками, то ли ему просто хотелось угодить белым, оказывая достойный прием глашатаю двора, но Сешеке, как говорится, просто из кожи лез, чтобы принять гостей достойным образом. Новый отряд, состоявший из лучших воинов, одетых в полную парадную форму, вышел им навстречу. Железные наконечники копий, начищенные красным песком, сверкали, как штыки у европейских солдат, а древки были отполированы кварцем. Широкие пояса из манчестерской хлопчатобумажной ткани опоясывали талию и бедра черных воинов; браслеты из латуни были надеты у них на руки и на ноги и сверкали, как золото; волосы, смазанные смолой акации, смешанной с красной глиной, высоко вздымались над головой, напоминая меховые шапки наполеоновских гренадеров, и, наконец, у каждого воина перемычка между ноздрями была проколота щетиной дикобраза, что издали походило на лихие усы.

Оркестр, выступавший впереди этой королевской гвардии, состоял всего из четырех исполнителей. Но какие это были виртуозы! Жозефа сначала поразил великолепный красный цвет их волос, и он не мог не обратить на это внимания Александра.

— Посмотрите! — сказал он. — Они носят красные конские хвосты, как у нас во Франции драгуны и кирасиры.

— Вот вам доказательство того, дорогой Жозеф, что ничто не ново под луной.

— С вашего позволения, месье Александр, — а барабаны?

— Уступаю вам охотно барабаны из кожи куагги и их манеру бить в эти барабаны только одной палочкой.

— А трубы?! Караи! Они вставляют их себе в нос!.. Видели вы когда-нибудь, чтобы горнист играл носом?

Действительно, ново и оригинально!..

Да у них кровь должна идти носом!..

— Это их дело! Но поглядите, что вытворяет капельмейстер. А это переносное пианино!.. Какой невиданный музыкальный инструмент! Он дополняет коллекцию рабукенов, ромельпо, ньюм-ньюмов и прочих, какие мы встречали раньше.

И действительно, если странные барабаны из дуплистого ствола, туго перетянутого двумя просушенными на огне кожами куагги, производили адский шум, если паутина, затягивающая небольшую дырочку сбоку, служила для того, чтобы звуки получались надтреснутыми, то инструмент, который Альбер назвал переносным пианино, казался еще необычнее и по виду и по звучанию.

Туземцы этой части Южной Африки называют его «маримбо» и пользуются им только в исключительных случаях. Он состоит из двух параллельных брусков, согнутых в полукруг. Поперек на расстоянии сантиметров двадцати один от другого положено пятнадцать деревянных клавишей длиной сантиметров в сорок и шириной от шести до восьми сантиметров каждая. От толщины клавиши зависит высота звука. Под каждой клавишей находится пустая тыква. На ее верхней части сделаны надрезы, так что оба бруска входят в них, как в пазы. И наконец, величине каждой тыквы соответствует тональность звука, который должна дать соответствующая клавиша. Тыква является резонатором, наподобие полого тела наших струнных инструментов.

По маримбе бьют двумя маленькими барабанными палочками. Звук она издает мягкий, довольно приятный, и исполнитель нередко достигает виртуозности. Сейчас на маримбе играл музыкант, красная шевелюра которого пылала, как огромный пион. Он закончил свою серенаду головокружительной трелью и сразу перешел к мелодии, в которой Альбер и Александр не без глубокого удивления узнали английский государственный гимн: «God save the queen».[34]

Сешеке слышал эту мелодию от доктора Ливингстона и без всякой церемонии присвоил ее для своего собственного тропического величества. Подданные были обязаны выслушивать ее во всех торжественных случаях.

Европейцы едва успели обменяться двумя словами по поводу этой довольно-таки неожиданной музыкальной фантазии, потому что женщины принесли новые напитки и раздавали их в изобилии, как всегда делают чернокожие: они сами всегда рады случаю выпить.

Дородность женщин позволяла легко догадаться, что они принадлежат к верхам местной знати. Это были настоящие дамы. Их тонкие руки не знали грубого труда женщин из простого народа. Они носили короткие юбочки из бычьей кожи, которая была, однако, не толще сукна, и небольшие мантильи, переброшенные через плечо. Наряд делал их привлекательными. Руки и ноги, густо смазанные коровьим маслом и блестевшие, как черное дерево, были почти целиком прикрыты множеством браслетов из латуни и слоновой кости. Некоторые напялили на себя такое количество этих украшений, что натерли себе запястья и щиколотки. Но уж такова мода! А мода — что в Африке, что у нас — беспощадно требовательна, и эти наивные жертвы варварской элегантности платили за нее кровью.

Неудивительно, что, когда они появились с корзинками байялоа, их встретили одобрительным шепотом.

— Как они красивы! Как у них блестит кожа! Как красива кровь на слоновой кости! — шептали восторженные зрители.

Женщины шагали тяжелой походкой перекормленных уток.

Тропические богини потчевали Александра, и он пил, не моргнув, мутную бурду, которую могли прозвать пивом только люди, измученные жаждой и свободные от предрассудков. Это пойло, приготовляемое из дурасаифи, то есть из сорго, содержит много муки. Оно весьма питательно, но не освежает и приводит к ожирению, которое считается здесь у женского пола верхом элегантности. Однако, чтобы пить это «пиво», нужно иметь крепкую глотку.

Альбер и в особенности Жозеф не смогли сдержать гримасу разочарования.

— Караи! — пробормотал Жозеф. — Это отруби! Правда, месье Альбер? Отруби и что-то аптечное…

— Гм! — буркнул Альбер, у которого рот был полон муки. — Я бы скорей сказал, что это похоже на болтушку из кукурузы и каштана, какую у нас дают животным для откорма.