— Я бы тоже не позволила, — тихо произнесла Наташа. — За других не поручусь, но про себя знаю точно.

— Это, дочка, знаешь только ты, а не я и не господин Уайли. Для нас вы все незнакомые, а доверять людям просто так, на глазок, я не приучен.

— Но как же Дуня? Она ведь тоже незнакомая?

— О Дуне я смог навести справки, она из Москвы, общие знакомые нашлись. Поэтому знаю точно: она ни за что не нарушит ни одного правила. Так что все внимание Ирины может быть сосредоточено исключительно на Лене. Ты не обижайся, дочка, но такие у нас правила.

— Дядя Назар… — Наташа помолчала, решая, спросить или не нужно. Потом все-таки спросила: — А для чего все это? Зачем вы нас сюда согнали, телефоны отобрали, Горького читать заставляете? В чем смысл?

— Это господин Уайли подробно объяснит тем, кто пройдет отбор и приедет на основное мероприятие, — строго ответил Назар Захарович. — Зачем загружать лишней информацией головы тех, кто все равно выбывает из игры?

— А сколько человек вы оставите для основного мероприятия? Скольких забракуете?

— Не знаю, дочка. Как пойдет. Может, всего двоих-троих оставим, а может, и вовсе одного. Завтра поработаем, вечером по результатам работы проведем совещание, обсудим и послезавтра объявим решение. Потерпи, недолго осталось.

Дома Наташа обнаружила подругу сидящей на полу с телефонной трубкой в одной руке и листком бумаги в другой. На этот листок сегодня после утренней встречи Маринка выписывала под надзором Назара Захаровича номера телефонов из своего мобильника.

— Ну что за блин! — огорченно приговаривала Маринка. — Никого дома нет! Никому не могу дозвониться! Домашних номеров — раз-два и обчелся, так и по ним не отвечают. Сижу тут как отрезанная от всего мира. Не понимаю, как люди раньше жили?

— Вот так и жили. Значит, слушай: Лена и Евдокия живут вместе, как сестры, а тетка эта — актриса, она им вместо матери.

— Актриса?! Да ты что?! Правда, что ли?

— Назар Захарович сказал.

— Вот блин! Знала бы — приехали бы пораньше, и я бы к ней попросилась. От профессорши моей все равно никакого толку, только руководит, а ничего нужного не рассказывает.

— Думаешь, актриса стала бы болтать?

— Да это фиг с ним! Она же актриса! У нее знакомства в кино и на телевидении! Ой, Наташка, ничего ты не понимаешь, курица! Ладно, сейчас главная задача — пройти испытание и попасть на мероприятие. А там уж я сориентируюсь. И ошибку свою больше не повторю. Приедем заранее, самыми первыми, чтобы куратора правильно выбрать. А то приперлись, как дуры, самыми последними, к шапочному разбору, вот и приходится жить с теми, кто остался.

— Приедем, — кивнула Наташа, стараясь скрыть улыбку, — если нас вообще не выгонят после завтрашнего обсуждения. Так что заканчивай названивать по телефону, открывай книгу и читай, чтобы завтра было что сказать.

Маринка покорно взялась за чтение, но все равно каждые 15–20 минут хватала телефонную трубку, заветный листочек и начинала накручивать диск, сердито ворча:

— Что за устройство дебильное… У меня маникюр, ногти длинные, неудобно же… Хоть бы кнопочный был, а тут приходится палец в дырки засовывать… Каменный век какой-то… Блин, да куда все подевались-то? Почему никто к телефону не подходит?

Наташа, погруженная в чтение, не заметила вороватого хитрого взгляда, который подруга бросила в ее сторону.

— Нелька, привет! — возбужденно заговорила Марина. — Ты где? Чё делаешь? А с кем? Ух ты! Приветик от меня передавай, скажи, что его последняя фотка просто уродская, и пусть не делает селфи, если не умеет… Ага… Ну как встанете на перекрестке — дай ему трубу, я сама скажу…

Встанете на перекрестке? Наташа вскинула голову и с ужасом посмотрела на Маринку, безмятежно чирикающую со своей подружкой по колледжу. Какой перекресток? Маринка позвонила на мобильный? Но это же нарушение! И звонит она из квартиры Наташи. Если узнают — выгонят именно ее, Наташу, а если она выдаст подругу, то Маринку отчислят, и тогда Наташа тоже не сможет приехать на основное мероприятие, даже если пройдет второй тур. У нее просто совести не хватит приехать при таких обстоятельствах. Марина — ее подруга, как бы там ни было, и кинуть ее нельзя.

Вскочив с дивана, она одним прыжком добралась до телефонного аппарата и нажала на рычаг.

— Обалдела? — закричала Маринка. — Ты что творишь?

— Это ты творишь! — закричала Наташа в ответ. — Зачем ты звонишь Нельке на мобильник? Да еще с моего телефона. Если что — мне предъявят, а не тебе. Сказано же: звонить можно только на стационарные номера. Вылететь захотела?

— Так не узнает же никто, — уже более спокойно сказала Маринка. — Ты меня не выдашь, ты нормальная, а больше никто и не узнает. Чего ты хипиш поднимаешь? Тебе больше всех надо?

— Все равно, — Наташа упрямо мотнула головой. — Я тебя, конечно, не выдам, это правда. Но правила есть правила. Надо играть по-честному.

— По-честному ты никогда в жизни ни в одной игре не выиграешь, даже не пытайся. Ладно, уймись, больше не буду.

Но Наташа знала: Маринкиному слову грош цена, она повторит попытку при первой же возможности. Интересно, сколько мобильных номеров она выписала на листочек под видом «домашних»? Сама Наташа не выписала ни одного, домашний номер, по которому нужно звонить родителям, она и без того помнила наизусть, а все остальные номера в ее телефоне были сотовыми. А вот Маринка выписала не меньше двадцати номеров, и крайне маловероятно, что все до единого были для звонков на стационарные телефоны. Неужели она не понимает, что своими никому не нужными поступками она создает риск не только для себя, но и для Наташи? Неужели ей в голову не приходит, что без нее Наташа не поедет на основное мероприятие, даже если пройдет отбор? Не поедет просто потому, что Маринке это будет наверняка неприятно, а расстраивать подругу девушка не хочет.

Задетая такой черствостью Маринки, Наташа подумывала, не огорчиться ли ей, а может, даже обидеться… Послушать бы сейчас свои любимые песни… И тут же в памяти возникло:

Вбей в колено тоску, кулак,

Удержи от ненужных слез…

Просто что-то не так, не так,

Что-то не удалось.

Ну и ладно. Ну и правильно. Будем дочитывать «Дело Артамоновых». А плакать не будем. Просто что-то не удалось.

* * *

Поздно вечером, а точнее, уже за полночь, собрались на совещание в квартире на четвертом этаже. Весь день дверь этой квартиры была открыта, чтобы любой из участников и сотрудников мог прийти, но теперь я попросил Юру дверь запереть. Молодежь — народ шустрый, мало ли кого из них вдруг одолеет соблазн подслушать наше обсуждение. Первыми решили заслушать кураторов.

Грузчик Сергей весь день провел на глазах Виссариона Иннокентьевича, отлучался только в импровизированный магазин, там за ним наблюдали Надежда Павловна и Ирина. По телефону не звонил, уйти на улицу бесконтрольно не пытался. Замечаний нет.