Маринка в первый момент растерялась, потом расхохоталась:

— Подловили меня! Прикольно! А вранье тоже считается нарушением? — внезапно спросила она уже серьезно. — За него могут отчислить и выгнать из проекта?

— Не волнуйся, — Галина Александровна снисходительно улыбнулась, — за вранье не выгонят. Люди врали друг другу во все времена испокон веков, и ложь так же типична для нынешнего времени, как и для семидесятых годов. А уж лгать родителям и вообще старшим — просто святое дело, ни один человек без этого не прожил.

— И вы тоже родителей обманывали? — вырвалось у Наташи.

— А как же! Запомните, девочки: развивается и меняется только технология, а человек остается прежним, ничего в нем не меняется и не развивается.

Куратор подумала немножко и негромко добавила:

— Уж не знаю, к сожалению или к счастью.

Девушки уже открыли дверь на лестничную площадку и собрались покинуть квартиру, как им в спину донеслось:

— Марина, обед в два часа, не опаздывай.

— Я буду обедать, когда проголодаюсь, — не оборачиваясь, бросила Маринка.

— Ты будешь обедать, когда я скажу, — спокойно и строго ответила Галина Александровна. — Привыкай, девочка. Таковы правила.

Наташа остановилась.

— И что, во всех семьях в те времена были такие порядки? — недоверчиво спросила она.

— Не во всех, конечно. Но во многих. И у нас, в нашей временной семье, будет именно так.

— Зашквар, — выдохнула Маринка шепотом сквозь зубы. И уже громче произнесла: — Я в гостях пообедаю. Так можно?

— Нельзя, — Галина Александровна подавила улыбку. — Это неприлично.

— Да почему?!

— Потому что хозяйка в те времена обычно готовила еду сразу на два-три дня с расчетом только на свою семью, то есть на определенное число едоков. Незваные гости в расчет не входили, и накормить такого гостя обедом означало урезать пайку кого-то из членов семьи или вообще оставить его голодным.

— Ну елки-палки! — возмутилась Маринка. — Что за проблема-то — обед сварить? Пошла в магазин, купила в кулинарии все готовое, сунула в микроволновку — и никаких проблем. Чего-то вы грузите не по делу, Галина Александровна.

— Попробуй — узнаешь, — усмехнулась куратор и закрыла за девушками дверь.

Наташа направилась вниз по лестнице, на второй этаж, Марина задумчиво стояла на площадке, оглядывая двери соседних квартир и прикидывая, с чего лучше начать задуманное предприятие. Навстречу Наташе поднимался вышедший из квартиры-столовой парень, который на утренней встрече назвался Тимуром и сказал, что он безработный. Физиономия у него была веселая и довольная, в руках — завернутые в бумажную салфетку бутерброды с сыром и пара булочек.

— Привет, красотки! — радостно заявил он. — Вот, затарился перед тем, как погрузиться в литературные глубины. Такую муть можно читать только вприкуску, чтобы скрасить ужас и скуку. А вы куда? Тоже в буфет? Давайте быстрее, там наша повариха булочки только-только из духовки достала, бегите, пока горячие, а то всё расхватают, народ уже прочухал, что здесь выпечка обалденная.

— Я мучное не ем, — томно откликнулась Маринка, явно проверяя на Тимуре силу своего очарования, в которой теперь, по причине неадекватности наряда, приходилось немножко засомневаться. — А ты читать собрался?

— Конечно! А ты разве нет?

— Почитаю, почитаю, — медленно проронила она. — Ты с кем живешь?

— С завхозом, а что?

— С завхозом? Никого поприличнее не мог выбрать?

— Смысла вопроса не понял, поэтому внятного ответа не дам, — по-прежнему весело ответил Тимур и помчался дальше по лестнице вверх.

Остановился на мгновение, обернулся.

— Чмоки, красотки! Зря булочки не едите!

Подмигнул и исчез из виду.

* * *

Наташа, в отличие от своей подруги, фигуру не берегла и вообще о своей внешности думала не очень много, поэтому прислушалась к совету весельчака Тимура и зашла к Надежде Павловне за булочками. В конце концов, не так уж это и плохо: заварить чайку, выложить на тарелку аппетитные теплые плюшечки, забраться на диван, устроиться поудобнее и читать. И книга не такая скучная оказалась, как думалось вначале…

Маринка явилась примерно через час, когда все булочки уже были съедены и следы преступления тщательно уничтожены: чашка и тарелка вымыты, вытерты и убраны в шкафчик над мойкой.

— Облом, — зло бросила она, плюхнувшись на диван Надежды Павловны. — Все козлы! Дед этот вчерашний, как цербер, никого к Ричарду не подпускает. Ты прикинь, я выяснила, в какой квартире обитает американец, все продумала, речь приготовила, звоню, открывает этот дед, извините, говорит, господин Уайли занят, работает с документами, просил не беспокоить. Я давай ему в уши лить, что у меня много вопросов по заданию, а дед меня под локоть — и на лестницу, пойдемте, говорит, ко мне, я вам на все вопросы отвечу. Нет, каково, а? Пришлось, чтобы себя не выдать, к нему зайти. Ну, спросила что-то там несущественное и свалила.

— Но он ответил на вопросы? — поинтересовалась Наташа.

— Да говорил что-то, но я же не слушала. Я такая злая была… Короче, пошла с горя в буфет, хотела Надежду твою порасспрашивать, думала, может, она что-то нужное сболтнет.

— И как? Получилось?

— Да ни фига! Улыбается, старая зараза, и талдычит одно и то же: я, мол, простая повариха-буфетчица, со мной никто ничего по делу не обсуждает. Но хоть одно хорошо: видела сейчас Цветика нашего, он с Оксаной гулять пошел, и тетка какая-то за ними тащилась. Приличная такая тетка, фигура хорошая. Старая совсем, правда, мне не конкурентка. Не представляю, как можно в старости иметь такую фигуру. Наверное, она еще не очень старая, просто морду неудачной пластикой испортила. Не знаешь, кто такая?

— Мариш, ну мне-то откуда знать? Мы с тобой все время вместе, кого ты знаешь — того и я. Утром были Ричард, Назар Захарович, переводчик Семен и психолог Вилен. Всё. Ну, Надежду и твою Галину еще мы знаем. А остальные участники тоже ведь с кем-то живут, значит, как минимум еще три тетки должны быть.

— Три тетки! — сердито воскликнула Марина. — Целых три! А вдруг они молодые и тоже имеют свои задачи, как я? Ну ладно, одну я только что видела, она старая и не опасная, а две другие? Вот как тут задание выполнять, когда столько проблем?!

Наташа не отвечала, уткнувшись в книгу. Боль горбуна Никиты, безнадежно влюбленного в жену брата, отзывалась в ней накипающими слезами, и это было так похоже на то, что она чувствовала, слушая любимые песни… Но нельзя, чтобы Маринка заметила. Опять начнет подшучивать, издеваться. Это не обидно, Наташа любит свою подругу и искренне благодарна ей за опеку и постоянные попытки «устроить жизнь» своей одноклассницы. Не обидно. Но почему-то все равно неприятно.