Звонить начальнику «П» или нет? Еще раз прочитал тест и решил звонить. Больно любопытные факты приводил умница Шувалов, нельзя разбрасываться такой, пусть и случайной удачей. Чем черт не шутит. А «верю – не верю», «возможно – невозможно» – решим потом, интуиция – не последняя вещь в работе следователя.

– Сергей Вениаминович? Приветствую! Узнал? Я рад, что не забываешь старых знакомых при новой должности. Да что ты говоришь – куда мне до тебя! А теперь серьезно. Мне одну любопытную записку прислали, без тебя никак. Я перешлю тебе копию и сразу предупреждаю – это прорыв по вашей части. Да не смеюсь я, на полном серьезе! Привычки потешаться над старыми товарищами не имею. Да, Сергей Вениаминович, только так, на том и стоим. Ха! Ну ты даешь… не, мне подробности о твоих, прости за прямоту, сумасшедших ни к чему… Даже в двух словах сказать не могу, прочитаешь – поймешь. Да-да, придется вместе поработать. Да, в кои-то веки. Я высылаю, Сергей Вениаминович, изучи. Спасибо, твоей тоже привет.

Переключил селектор:

– Петр, зайди.

В кабинет зашел капитан, адъютант. Он единственный в отделе носил уставную форму: должность обязывала.

– Письмо со всеми вложениями распечатать и передать в отдел «П». И готовься дать делу ход, согласовывай с другими службами. Свободен.

Капитан произнес уставное: «Есть», – четко развернулся и вышел из кабинета. Свою службу он знал на отлично. Шестеренки огромного механизма по имени «государство» пришли в движение. Массивный маховик, который тяжело запускается и с еще большим трудом останавливается, закрутился.

Навороченную рацию импортной модели с надписями исключительно на английском девушки включить так и не смогли, а ведь полдня провозились. Роза, хоть и была эвенкийкой, но была также типично городской жительницей, проведшей в стойбище только положенные всем эвенкийским школьникам часы, и ни секундой больше. Коротковолновые передатчики, по которым кочевники друг другу сплетни пересказывали, в глаза не видела. Зина тоже склонностью к технике не отличалась. Поэтому робинзонки постоянно подкармливали костер, который развели на открытом пространстве, травой и сырыми ветками. А через день после исчезновения «границы», как только послышался фыркающий свист вертолетных винтов, в огонь полетела заранее приготовленная куча влажного мха. Дым повалил – текстильная фабрика позавидует.

Важным пузатым шмелем из-за скалы выполз хмурый вертолет, ни на что, казалось, внимания не обращающий. Роза с Зиной отчаянно запрыгали и замахали руками. Безразличный толстяк сделал круг, будто бы размышляя – внять призывам или полететь дальше. Решил-таки сжалиться и завис над берегом речки, лениво сбивая первую снежную поземку. Наконец нехотя опустился на землю.

Не дожидаясь выброса трапа, из нутра сутулого МИ-8 выпрыгнули четверо мужчин в куртках спасателей МЧС, один из них держал в руке чемоданчик с красным крестом.

– Заблудившиеся? – натужно прокричал командир отряда спасателей, вышедший первым. Вертолет и не думал глушить двигатели. – Здоровы? Быстро в машину!

– У нас есть пострадавший, пойдемте, покажем, – проорала в ответ Зина и потянула за собой врача.

– Вы с ума сошли держать раненого здесь! – ругнулся доктор, когда увидел Егора в скальной нише. – Быстро понесли раненого в тепло!

– Доктор, вы внимательно его осмотрите, а потом командуйте. Я – медсестра.

Врач подозрительно посмотрел на Зину и нагнулся к Егору.

– Да он холодный! – вырвалось у него. – Вы зачем меня к трупу привели? Живые пострадавшие есть?!

– Доктор, внимательней. Пульс проверьте. – Зиной овладело удивительное спокойствие.

– Не учите меня! – совсем обозлился врач, но приложил руку к шее. – И что я должен определить у трупа? – спросил с сарказмом. – Он и без раны скоро помереть должен был, по возрасту… Ой… – вдруг вырвалось у него недоверчиво.

Врач сильнее вдавил пальцы в шею Егора. Скоро брови эскулапа превратились в нарисованный на лбу домик. Лихорадочно, непослушными руками вытащил из чемоданчика фонендоскоп и прижал мембрану к груди раненого.

– Сколько он находится в таком состоянии? – быстро спросил доктор, разрезая повязку на живота Егора.

– Третьи сутки пошли, – невозмутимо ответила Зина.

– Не может быть… – пробормотал врач, ощупывая живот. – Ничего не понимаю… индурации нет, окоченение отсутствует, роговицы влажные… – рассуждал опытный врач, внимательно осматривая бледное холодное старческое тело, смело переворачивая его с бока на бок. От волнения он проговаривал мысли вслух. – Рана сухая. И тоны. Черт, тоны четкие, три удара в минуту… Но не дышит же, черт! Кто он вам? – спросил, резко повернувшись к Зине.

– Муж, – гордо заявила девушка.

Этот ответ доктора добил. Если бы стоял – упал бы, а так, с колен, просто опустился пятой точкой на хвойный пол. Лицо его выражало тупость.

– А! Понимаю, – сардонически усмехнувшись, опомнился и продолжил осмотр.

– Нет, вы не так поняли, ему двадцать пять лет! – запальчиво пояснила Зина, смутившись от того, что о ней подумали плохо.

– Ну-ну, конечно, я вижу.

От дальнейших унижений Зину спасла заработавшая рация доктора.

– Егорыч, женщины с тобой?

– Да.

– Пошли одну к нам, срочно нужны пояснения, здесь… – командир отряда спасателей замялся, не находя слов, и переключился. – Как раненый?

– С раненым не понятно: то ли жив, то ли нет. Скорее, да… потом объясню.

– Я иду, – сказала Роза и пошла на улицу. Откидывая брезент, понимающе переглянулась с Зиной.

После долгих споров женщины решили не пытаться спрятать следы трагедии – все равно найдут, и тогда вопросов появится еще больше. Договорились рассказывать правду и стоять на ней. Поверят, не поверят – другой вопрос. К возможному задержанию обе были готовы, главное – поместить Егора в больницу, пусть и тюремную. Трупы закидали еловыми ветками, и вчера их присыпало снегом.

– Доктор, я предполагаю у него летаргический сон. Я – медсестра реанимации, – сказала Зина, когда врач в очередной раз устало опустился на пол.

– А чего же не помогала, когда я его вентилировал?! – грозно прикрикнул на нее врач. Изо рта Егора торчала интубационная трубка с приделанной к ней «гармошкой».

– Ему этого не нужно, – твердо возразила девушка.

– Да что ты понимаешь! Самая умная, да?! Я пятнадцать лет на «скорой» в реанимационной бригаде отработал, пять лет в медицине катастроф! По-твоему, я в профессии не разбираюсь?!

Зина лишь пожала плечами.

– А я – пять лет медсестрой в реанимации, и тоже не понимаю.

– Ты издеваешься?! Сравнила… с пальцем! – доктор не контролировал себя. – Какой летаргический сон? Какие двадцать пять лет? Сказки все это, лапша на уши! Это… – прорычал, показал на Егора пальцем и, явно не зная, как назвать: – Живой труп, и умер он от старости!