Но тут внезапно зазвучал сигнал устройства спецсвязи. Секунды три Пахомов, не веря своим глазам, смотрел на код канала, с которого шел вызов, а затем нажал кнопку приема:

– Да, господин президент?

* * *

Вадиму Юрьевичу Пахомову было не привыкать к внезапным изменениям оперативной обстановки, но за последние сутки с этим наблюдался явный перебор. Итак, президент жив и свободен, и теперь именно министру обороны придется применять директиву одиннадцать. Алгоритм уже известен, коды тоже… Господи, как хорошо (снова!), что голос сирены отключает у тех, кто его слышит, способность критического восприятия звучащих слов. Если б не это, местный персонал, скорее всего, уже записал бы его в сумасшедшие. И немудрено: сначала Пахомов вел речь про самоуничтожение объекта и ракет, а также эвакуацию гарнизона, а теперь уже – про подготовку к пуску всех ракет, что находятся в ближайших шахтах. Что тут еще можно подумать? Но, к счастью, те, кто получил приказ голосом сирены, могут думать только о том, как этот приказ наилучшим образом выполнить… Чем они все, собственно, сейчас и занимались.

Интересно, как бы эти ребята восприняли приказ Пахомова без этого аномального воздействия на их разум? Когда ты постоянно находишься при самом страшном и разрушительном оружии на планете и должен быть готов его в любой момент применить. Ты каждый день в напряжении: одновременно ждешь и боишься, смертельно боишься получить такой приказ. И оно не отпустит тебя, пока ты на этой службе или пока не нажмешь на ту самую кнопку. Гражданским или тем, кто служит в других войсках, не понять. И не то чтобы ты непременно хотел «жахнуть, весь мир в труху», но ведь вся твоя служба в том и состоит, чтобы, когда потребуется, ты без колебаний сделал это, хотя в душе понимаешь, что для всех, и для тебя в том числе, будет лучше, если этого никогда не случится. Потому что смертоносная мощь, которую можно спустить с цепи с этого пульта, способна испепелить полмира.

Пахомов уже выполнил свою работу по активации директивы одиннадцать и пусковых кодов и сейчас безумно завидовал этим ребятам, которые в данный момент колдовали над пультом, готовясь к запуску, потому что у них не было ни страха, ни сомнений: они получили приказ, в правильности и непогрешимости которого абсолютно не сомневались. А вот про себя министр обороны этого сказать не мог. Ну ладно – одна ракета со становой начинкой по Рыбинскому Сеятелю, тут возражений нет, а вот все остальное… Это ведь как в Краснотайгинске, с первой Зоной, когда о стане еще знать не знали и с внезапно появившимся опасным врагом разобрались самым мощным оружием из того, что было… Разобрались же. Значит, действует, значит, можно и так с ними воевать… Только такая война напоминает самоуничтожение. Остановить Сеятелей, превратив в радиоактивную пустыню три четверти населенного мира? Очень спорно. Вот сейчас эти парни закончат подготовку, и Пахомову придется позвонить по спецсвязи Посвященному, чтобы непосредственно от него получить указания, куда бить. Потом назвать бойцам объекты, они преобразуют названия в координаты и осуществят запуск, нимало не сомневаясь, что поступают абсолютно правильно. Все сомнения достанутся Пахомову. Теперь все это тяжким бременем лежит на его плечах. Президент, что называется, отстрелялся, отдав приказ, коды и алгоритм активации директивы одиннадцать министру обороны. И нельзя вроде винить первое лицо государства – ему это решение тоже наверняка далось очень нелегко, но он король, сказавший: «обезглавить», а роль палача досталась Пахомову. Сколько народу погибнет в процессе? Неизвестно.

К Пахомову приблизился подполковник Каменистый, который командовал гарнизоном объекта:

– Товарищ министр обороны, все готово.

Вот так, Пахомов. Твое время вышло, а ты так ничего и не придумал. Может, тогда отключить думалку, прикинуться служакой, который «просто исполняет приказ», и в режиме робота начать командовать рассылкой смерти? Эх, если бы это было так просто! Но еще есть небольшая оттяжка времени. Отдать очевидный и необходимый приказ, а пока он выполняется…

– Подготовить к залпу ракету типа «С». Цель – центральная часть Рыбинского водохранилища.

– Есть!

А вот с остальным…

– Вадим Юрьевич… – к Пахомову неслышно приблизился Ладыгин, который до сих пор вместе со своими «лояльными» безмолвно сидел в углу пультовой, изображая мебель. – Аномалия приближается. Она всего в двух километрах.

– Какая аномалия?

– Та самая. Огромная. Странница. Вот-вот начнется.

Во рту Пахомова стало совсем сухо.

– Сколько у нас времени?

– Думаю, не больше нескольких минут.

Вадим Юрьевич сжал зубы. Все, выбора нет, загнали в угол. Либо враг, либо… Когда он глянул на Ладыгина, во взгляде министра обороны тот прочел отчаянную решимость.

– Уходите, Дмитрий Владимирович. Забирайте всех, кого можно. Оставьте тех, кто на пульте, и охрану периметра. Остальных…

– Нет.

– Что?!

– Нет, – повторил директор АПБР. – Я уж как-нибудь с вами до конца. Да и остальным уже не уйти. Поздно.

Пахомов мог бы возразить, повысить голос, но понял: бесполезно. И времени уже нет. Поэтому он вздохнул и пожал плечами:

– Как хотите.

Затем достал устройство спецсвязи, набрал код канала Посвященного и произнес:

– Я готов. Говорите.

* * *

Майор Алексей Гришковский по странному совпадению в тот вечер, когда полк получил приказ выдвигаться на Москву, смотрел фильм про панфиловцев. Вернее, в очередной раз пересматривал, ибо очень его любил и знал чуть ли не наизусть. И вот ведь как в воду глядел: придется ему встать со своими ребятами против превосходящих сил врага и держать его, держать, покуда сил хватит. Министр обороны долгих речей не говорил из-за дефицита времени, но и того, что он сказал, Алексею хватило, чтобы понять: не было и не будет для него задачи важнее, чем не пустить врага на этот табловский объект. Майор даже сам не понимал, откуда в нем взялся этот отчаянный максимализм – умереть, но не пустить. И сейчас он представлял себя ни много ни мало политруком Клочковым, а бойцов своих – теми самыми героями, которых почти век уже вся страна помнит. Их, правда, было больше, чем легендарных панфиловцев, ну да ничего – новая история создаст новых героев. Гришковский понятия не имел, против кого или чего ему предстоит сражаться, но для него это не имело значения. Он готов был к подвигу, самопожертвованию, ко всему, что попросит Родина… в лице министра обороны.

А за исключением вот этой неведомо откуда взявшейся фанатичной преданности все остальные качества майора Гришковского оставались в наличии и работали как часы. Заместителем командира батальона кого попало не назначают. Майор был грамотным офицером и что-что, а качественно организовать оборону периметра объекта умел. Наиболее вероятными направлениями атаки противника были северное, восточное и северо-восточное. Именно там майор разместил все три бэтээра и бо́льшую часть бойцов, а на остальных – только по нескольку солдат с рациями для оперативной связи.