Смотрю на нее мрачно:

– Есть другие гениальные идеи, как нам добраться отсюда до твоего Сеятеля? Готов их рассмотреть. А если нет – биоморфное аэротакси к нашим услугам. Ну что, предложения имеются? Так я и думал.

Кара недоверчиво и с опаской косится на биоморфов. Те, однако, и не думают нападать… пока. Если честно, я не уверен, насколько надежна моя власть над ними и как долго она продержится, но надеюсь, достаточно, чтобы перелететь линию фронта. Однако стоит поторопиться.

Измененная вздыхает:

– Похоже, безумие заразно… но терять нам нечего… Ладно, летим, чего уж там…

* * *

Полет на биоморфах, должен заметить, – чистый экстрим: неудобно и, что греха таить, страшно. Твари достаточно сильны, чтобы тащить нас, и достаточно велики, чтобы мы уместились на их спинах, но на этом их плюсы и заканчиваются. В сказках люди частенько летают на драконах, но хотел бы я посмотреть на этих сказочников, окажись они на нашем с Карой месте. На спинах биоморфов нет никаких наростов, за которые можно цепляться. Не имеется даже шершавой чешуи – они гладкие и скользкие, так что держаться приходится за их шеи, прижиматься к ним потеснее, чтобы не сдувал ветер, и периодически закрывать глаза, потому что от бездны под нами перехватывает дыхание.

Внизу, между тем, идет нешуточное сражение. С одной стороны звучат автоматные очереди, взрывы гранат, бухает артиллерия, а другая сторона просто прет вперед, давит массой, заваливает людей своими трупами, пускает в ход клыки и когти, где-то плюется ядом… а где-то и стреляет (это, скорее всего, помешанные с оружием). И до кучи сверху атакуют крылатые монстры, плюют какой-то дрянью, от которой люди корчатся в муках и умирают за считаные секунды. Меня пробирает озноб от понимания, на какой опасной твари я лечу и что будет, если она вырвется из-под моего контроля. Вдобавок (словно всего этого недостаточно!) у меня имеется и еще одна причина для беспокойства: мы летим не так высоко, и защищающиеся военные вполне могут по «нашим» биоморфам жахнуть из чего-нибудь вроде «джавелина». Правда, обороняющимся, конечно, и без нас есть чем заняться: атакующая орда не особенно дает время, чтобы смотреть в небо… На это только и надеюсь.

И кажется, моя надежда оправдывается. Пожалуй, стоит взять на вооружение принцип позитивного мышления. Многие верят, что мысль в принципе материальна. А если так, то у сувайворов она материальна вдвойне. Это что же получается: думай о хорошем, и оно сбудется? Эх, если бы все и впрямь было так просто…

Линия фронта остается позади. Можно вроде бы уже приземляться и отпускать наших крылатых коней от греха… но мне хочется пролететь как можно дальше, чтобы побыстрее и с наименьшими затратами сил добраться до Сеятеля. Кроме того, сокращая путь по земле, мы сократим и риск разных нежелательных встреч: из того, что эта территория находится в тылу у человеческой армии, вовсе не следует, что она совершенно безопасна.

Хорошие рассуждения, логичные, но… Мы летим на север над рекой Миссури, когда я начинаю ощущать явственные энергетические пульсации Сеятеля, но еще не понимаю, чем это для нас чревато. Да и откуда мне это понимать – у меня и сувайворского опыта почти нет, не говоря уже о «паучьем»… А вот на биоморфов эти пульсации действуют очень странным образом: они словно жмут на тварях кнопку reset, сбрасывая таким образом любое действующее на них в данный момент внешнее управление, и неважно, от кого или чего оно исходит. Сеятель даже не делает это целенаправленно, так происходит само собой. Но я понимаю это слишком поздно, когда наши покладистые биоморфные аэротакси превращаются в норовистых мустангов, если не в диких быков. Как-то в беззаботной молодости я был со своей первой девушкой в Техасе, и она подбила меня поучаствовать в родео на механическом быке… Скажем так, мое самолюбие пострадало больше меня – я продержался на этом агрегате ровно пятнадцать секунд.

Кара летит прямо над рекой… Вернее, уже не летит, а падает – ее биоморф исполнил что-то вроде фигуры высшего пилотажа «петля Иммельмана» – поди удержись. Остается надеяться, что Миссури здесь достаточно глубока. А как со мной? Я-то над берегом, и высота под сотню футов: если что, костей не соберешь. До реки бы дотянуть, да куда там! Биоморф в ту сторону и не собирается. Держусь отчаянными усилиями. Десять секунд, пятнадцать, двадцать… есть личный рекорд! На двадцати трех не выдерживаю и срываюсь со скользкой гадины… Перед глазами проносятся зеленые макушки деревьев, которые стремительно приближаются… Они-то и дают мне шанс. Будь подо мной только трава – и прощай, Майкл Дикон, ты был хорошим парнем…

Столкновения с ветками болезненны, но все же их не сравнить с ударом о землю со стофутовой высоты. Я вытягиваю руки, пытаюсь хвататься, но не получается. Бьюсь я о ветки неслабо всеми частями тела, и просто чудо, что пока ничего себе не сломал… Зацепиться я так и не могу, но падение все замедляется и замедляется… Ух, по последним веткам я просто скатываюсь, и десять футов полета до земли… Holy shit, как больно! Но все еще не закончено – падаю я на уклон градусов сорок и качусь к обрыву с пучками вырванной травы в обеих руках. Руки изодраны в кровь в попытках удержаться на склоне, и это мне в конце концов удается, но лишь на самом краю: тело мое переваливается и повисает над обрывом, под ногами у меня тридцатифутовая пропасть, а внизу – камни. Река – дальше. Если свалюсь, упаду не в воду. Holy shit! Все равно финиш, только отложенный. Обидно, черт побери!

Вишу. Отчаянно, из последних или даже запоследних сил, пытаюсь подтянуться. На силу рук не жалуюсь, поскольку в спортзал последние годы ходил регулярно, но опора для пальцев слишком мала. Боль, онемение… только теперь уже никакие ветви не смягчат мое падение. С тоской смотрю на край обрыва, такой близкий и такой недостижимый… Но тут из-за него появляется уродливая голова биоморфа и его паучьи лапы. Маленькие глазки сверлят меня с выражением тупого, равнодушного голода. Пасть-клюв начинает открываться, и я догадываюсь, что сейчас в меня полетит та ядовитая дрянь, которой изрядно перепало солдатам на линии фронта… Нет, только не это! Лучше разжать пальцы и упасть на камни, чем адская му́ка от разъедающей плоть мерзости из ядовитых желез биоморфа…

Но тут тварь вспыхивает, словно политая бензином. Никаких воплей, просто молчаливая и страшная агония, а потом охваченная пламенем туша птераноарахнида рушится мимо меня в пропасть. Что происходит-то?! Помощь подоспела?! Откуда?!

Но пальцам моим уже все равно – они не выдерживают, их сводит судорога, сейчас они разожмутся, и тогда… Но я не успеваю узнать, что тогда, потому что над обрывом появляется человеческая голова, потом вторая, а следом и сильные руки, которые обхватывают мои запястья и тянут, тянут меня наверх. Не веря своему счастью, просто позволяю своим нежданным спасителям затащить меня на обрыв и пытаюсь понять, кто они такие. Люди? Похожи, но вряд ли. Мое «паучье» чутье срабатывает и определяет в них боевых Измененных. Один точно пиромант, а второй… фризер, что ли? Впрочем, какая разница?

– Рад, что мы успели вовремя, – абсолютно лишенным эмоций и оттого словно неживым голосом произносит пиромант. – Кара позвала нас, и мы прибыли сразу, как смогли.