— Ты врёшь, — с безразличием в голосе к вдохновенной Мотиной речи выдал В. — Частота менялась в соответствии с колебаниями гравитационного поля, из чего был сделан вывод о неоднородной плотности Энцелада, подо льдом поверхности которого, вероятнее всего, есть океан. А нейтронные звёзды не схлопываются в чёрные дыры из-за давления ядерной материи, возникающего от взаимодействия нейтронов. Учи матчасть, друган. А что касается электромагнита, то твоя нелепая аналогия возымеет эффект и покажется «чудесами» разве что в компании необразованных дегенератов, не понимающих, что магнетизм и гравитация — это разные силы…

— Так я же говорю, — спешно старался объясниться Мотя, — что за гравитацию отвечает электро…

— А что касается «электромагнитной гравитации», — не замечая Мотиных попыток продолжал говорить В, — так ты не первый, кто задаётся этим вопросом. Родство света и магнетизма смущало множество научных умов прошлого. Майкл Фарадей на своей экспериментальной установке активно искал связь между светом и гравитацией. Вильгельм Эдуард Вебер уделял много времени теории гравитации, связанной со светом. Бернхард Риман пытался объединить воедино физические силы природы. Теория Калуцы — Клейна, являющаяся кандидатом на «теорию всего», объединяет теорию гравитации Эйнштейна с теорией света Максвелла путём введения пятого измерения. Да и раньше Калуцы современник Эйнштейна Гуннар Нордстрём опубликовал свою теорию пятимерной гравитации. Да и сам Эйнштейн посвятил десятилетия безуспешным поискам «теории всего». В научной среде много работ на этот счёт. Так что не обольщайся «гениальностью» своей мысли. И двести лет до тебя люди уже думали над этим вопросом, и сегодня продолжают думать. Существуют даже теории, заявляющие, что гравитация — это не фундаментальное взаимодействие, а лишь сила и некое возникающее явление. К примеру, теория энтропийной гравитации заявляет об этом. Так что твоя мысль о гравитации, завязанной на электромагнетизме, для меня не нова. Но ты как-то уж больно экстравагантно её загнул через отрицание эквивалентности массы и энергии. Да, кстати, имей в виду на всякий случай, что в «крайне близкой» тебе теории струн параметром для струны является её квадрат массы.

— Соблюдение константы массы, — резво вступился Мотя, — это обязательное условие, чтобы теория рассматривалась научным сообществом как научная. Ни один современный учёный не возьмётся за теорию, опровергающую эту константу. По этой же причине из теории струн убрали тахион, двигающийся быстрее скорости света, чего по «методичке» быть не должно. Оттого квадрат массы, якобы определяющий струну в теории струн, — это искусственно введённый параметр. А что касается тобой приведённых работ по совмещению электромагнетизма и гравитации, то это зачатки, увявшие в зародыше, а не полноценное раскрытие.

— Ну… да… уж! — едко просмаковав каждый слог, усмехнулся В. — Тебе-то, конечно, виднее, чем учёным того времени! Или чем учёным, отказавшимся от понятия эфира! И тебе виднее, почему в поле Хиггса не происходит абсолютного объединения сил! Тебе даже известна причина неиссякаемости заряда частиц! И да… кстати! В чём же она? В чём причина неиссякаемости заряда частиц? — Он сильно выпучил глаза с нарочитой издёвкой и замолчал в ожидании.

— Я не зря сказал, — послушно приступил к выполнению задачи Мотя, — что эфир — это место, где все процессы берут своё начало. Эфир — это кузница всех субатомных частиц. Я считаю, что причина природы жизни пространства кроется в эфире. На мой взгляд, природа заряда обусловлена фундаментальными частицами, из которых и состоит сам эфир. И из этих же частиц впоследствии состоят абсолютно все иные частицы. Ведь материя — есть лишь скопление энергии. Материя представляет собой вид сложной гармонии энергии, образованной частицами эфира. Энергия — это эфир. Всеобъемлющий эфир, соединяющий единой сетью Вселенную, он является строительным материалом всей материи и по совместительству её зарядом. И именно неиссякаемость энергии эфира и является причиной неиссякаемости заряда всех частиц.

— Чтобы не быть настолько далёким от действительности во взаимодействии частиц, — пренебрежительно закатил глаза В, — я рекомендую тебе для начала прочесть пятое издание Блохинцева «Основы квантовой механики», а потом и книгу великого советского и российского физика-теоретика, профессора и доктора физико-математических наук Грибова «Квантовая электродинамика». Ну или хотя бы её главу «1.3», где рассматривается электромагнитное поле и механика фотона. Глядишь, что-нибудь да начнёшь понимать. Но если ты уже сейчас «величайший ум всех времён», то скажи: из чего состоит твой эфир? Если он и за гравитацию отвечает, и за наделение частиц зарядом? Эфир состоит из «фундаментальных частиц»? Позволь поинтересоваться, из каких таких «фундаментальных частиц» может состоять эфир, чтобы умудряться нести в себе озвученные тобой свойства? Что-то среди шестидесяти одной фундаментальной частицы Стандартной модели я никак не могу припомнить ни одной с подобными свойствами. Ни за восемнадцатью кварками или восемнадцатью антикварками, ни за шестью лептонами или шестью антилептонами, ни за тринадцатью бозонами, восемь из которых глюоны разных типов. Насколько мне известно, ни за одной из этих частиц не числится озвученных тобой свойств. Или ты, как всегда, сболтнул, не подумав?

— Мало того, — резво заговорил Мотя, — что я читал Грибова. Так я даже знаю, что за несколько лет до Хокинга Владимир Наумович Грибов открыл излучение частиц чёрными дырами, счёл его «само собой разумеющимся» и явно вытекающим из имеющейся в ОТО модели пространства явлением, и оттого не опубликовал свою работу на эту тему. Впрочем, как это часто бывает у поистине талантливых изобретателей, когда само свершение дела для них важнее криков о свершённом деле и одобрения окружающих. И лекции столь великого человека, как Владимир Наумович, переведены на многие языки и издаются, в том числе, и в Кембридже. Поэтому спасибо за совет, но с твоего позволения, в своих рассуждениях я предпочёл бы выйти за рамки релятивистской инвариантности, играющей в классическом научном подходе фундаментальную роль при поисках новых физических закономерностей и строго ограничивающей собой допустимые физические уравнения. В этой связи хотел бы заметить, что я никогда не «болтаю, не подумав», — отбивался Мотя, — ты меня с кем-то путаешь. Хотя, уверен, что не путаешь, а просто, как всегда, сболтнул, не подумав.

— Симметричные обвинения в стиле «сам такой», — брезгливо поморщился В, — у нас даже в начальных классах были уже непопулярны и считались признаком скудоумия. Но для человека, отрицающего закон всемирного тяготения и отбрасывающего в своих рассуждениях релятивистскую инвариантность, такие контраргументы, как видится, в самую пору!

— А у нас в начальных классах дети другими вещами интересовались, и даже изощрённые оскорбления друг друга считались чем-то зазорным. А у тебя, как видится, «оскорбления собеседника» и по сей день вызывают наибольший интерес. Настолько огромный, что даже разговор про эфир его не перебивает.

А вот этот ответ уже был куда более увесистым. Во втором раунде словесных препираний я бы отдал победу Моте!