— Итак, Пейдж О’Тул, — заговорил он, — рассказывай, что привело тебя в Чикаго.

Он предоставил мне мольберт, на котором я нарисовала последние восемь лет своей жизни. Я только закончила рассказ о том, как Макс упал с дивана и в кровь разбил нос, как стеклянная дверь отворилась и в офис вошла молодая женщина с экзотической внешностью. У нее была темная кожа и раскосые глаза. Она была одета в яркий хлопчатобумажный джемпер, а в руке держала большой пакет с фритос.

— Обед! — пропела она и только тут заметила, что Джейк не один. — Извините, — улыбнулась она. — Я могу подождать снаружи.

Джейк встал и вытер руки о джинсы. Подойдя к женщине, он обнял ее за плечи.

— Пейдж, — произнес он, — это моя жена Эллен.

При звуке моего имени глаза Эллен открылись шире. Я ожидала, что сейчас ее улыбку омрачит ревность. Но она шагнула вперед и протянула мне руку.

— Я столько лет слушаю рассказы о вас, что рада наконец-то познакомиться, — сказала она.

И по ее кристально честному взгляду я поняла — она не лукавит. Она обняла Джейка за талию, продев большой палец в шлевку джинсов.

— Как ты смотришь на то, что я просто оставлю фритос? Увидимся дома, — предложила она.

Она исчезла так же непринужденно, как и появилась, прихватив с собой не только окружавшее ее мощное энергетическое поле, но и весь воздух. Во всяком случае, мне так показалось.

— Мы с Эллен поженились пять лет назад, — сказал Джейк, глядя ей вслед. — Она знает все. У нас не получается… — Его голос сорвался, и он начал фразу заново. — У нас до сих пор нет детей, — наконец выговорил он. Я отвернулась, не решаясь взглянуть ему в глаза. — Я ее люблю, — тихо сказал Джейк, глядя, как его жена выруливает на Франклин-авеню.

— Я знаю.

Джейк присел на корточки передо мной. Он взял меня за левую руку и большим пальцем потер мое обручальное кольцо. На моей ладони осталась черная полоса, которую он даже не попытался вытереть.

— Расскажи мне, почему он аннулировал твои карточки, — попросил он.

Я откинула голову назад и вспомнила, как Джейк собирался на свидания с другими девушками, как я обедала с его семьей, убеждая себя в том, что являюсь одной из Флэннаганов, и сочиняя сказки о смерти своей мамы. Иногда я записывала свои небылицы, чтобы не забыть, что я там наплела. Я вспомнила, как Теренс Флэннаган с лукавой усмешкой щипал за задницу свою жену, ставившую на стол блюдо с картофелем. Я вспомнила, как Джейк явился ко мне за полночь, чтобы потанцевать в залитой лунным светом кухне. Я вспомнила, как Джейк нес меня наверх, в спальню, а я истекала кровью от утраты созданной нами обоими жизни. Я вспомнила его лицо за пеленой боли. Нашей общей боли от неизбежности разлуки и необходимости разорвать все, что нас связывает.

— Я убежала, — прошептала я, отвечая на вопрос Джейка. — Опять.

Николас

— Вот что я предлагаю, — начал Николас, держа в одной руке Макса, а в другой сумку с подгузниками. — Я заплачу тебе столько, сколько ты скажешь. Я сделаю все, что будет в моих силах, чтобы избавить тебя от двух ночных дежурств. А взамен ты присмотришь за моим пацаном.

ЛаМирна Рэтчет, дежурная медсестра ортопедического отделения, намотала на палец крашеный белокурый локон.

— Я не знаю, что вам сказать, доктор Прескотт, — промямлила она. — Я могу влипнуть в крупные неприятности.

Николас одарил ее неотразимой улыбкой, не сводя глаз с массивных часов у нее над головой, указывавших на то, что даже если он бросится бежать прямо сейчас, то все равно на пятнадцать минут опоздает на операцию.

— Я доверяю тебе своего сына, ЛаМирна, — снова заговорил он. — И я должен идти. Меня ждет пациент. Я уверен, что ты что-нибудь придумаешь.

ЛаМирна пожевала кончик пальца, но все же протянула руки к Максу, который немедленно вцепился в ее очки и жесткие волосы.

— Он не будет плакать? — крикнула она вслед убегающему Николасу.

— О нет, что ты! — исчезая за поворотом, заверил он. — Он вообще не плачет.

Николас приехал в больницу в пять утра, на полчаса раньше, чем обычно. Ему пришлось разбудить сына, которого он трижды за эту ночь кормил и переодевал. Полусонный Макс размахивал руками и ногами, пока Николас пытался запихнуть его в пушистый желтый комбинезон.

— Тебе тоже не нравится, когда тебя будят? — бормотал Николас.

Он рассчитывал сдать Макса в ясли. «Должны же при больнице существовать ясли для детей сотрудников», — рассуждал он. И ясли действительно существовали. Вот только находились они в чертовом Чарльзтауне! И как будто этого было недостаточно, они открывались только в шесть тридцать утра, когда Николас уже должен был готовиться к операции. Он попросил присмотреть за Максом медсестер операционного блока, но они глянули на него так, как будто у него было две головы. Это невозможно, сказали сестры. У них и своей работы по горло, потому что людей не хватает. Они предложили попытать счастья в отделении общей хирургии, но все медсестры, которых он там нашел, клевали носом после ночного дежурства, и он не решился доверить им Макса. Ринувшись в ортопедическое отделение, он увидел ЛаМирну, дружелюбную и добрую девушку, которую запомнил еще по интернатуре.

— Доктор Прескотт! — прозвучало у него за спиной.

Он вздрогнул, обернулся и обнаружил, что прошел мимо двери в операционный блок. Медсестра предупредительно придержала эту дверь, и он с глубоким вздохом вошел, поблагодарив ее кивком головы. Открыв кран с горячей водой, он долго скреб под ногтями, пока кончики пальцев не приобрели болезненно-розовый цвет. Войдя в операционную, он увидел, что все в сборе. Ждали только его.

Фогерти склонился над пациентом.

— Мистер Бреннан, — обратился он к лежащему без сознания мужчине, — похоже, что доктор Прескотт все же решил почтить нас своим присутствием. — Он обернулся к Николасу, а затем оглянулся на дверь. — Как? — удивился он. — А где же коляска?

— Брось, Алистер, — огибая его, буркнул Николас. — С каких это пор у тебя обнаружилось чувство юмора? Готовьте пациента, — добавил он, обращаясь к старшей операционной сестре.

* * *

Когда взмокший и измученный Николас вышел из операционной, ему невероятно хотелось в душ. Он также знал, что должен обойти своих пациентов. И он не имел ни малейшего представления о своем расписании на завтра. Но сейчас все его мысли были заняты Максом. Он вошел в прохладный зеленый лифт и преодолел пять этажей вверх. А вдруг, когда он сегодня вернется домой, его встретит Пейдж, и все это забудется, как кошмарный сон?

ЛаМирны Рэтчет нигде не было видно. Николас заглянул в комнатку возле поста медсестер, но никто не знал, дежурит она или ушла домой. Николас принялся заглядывать во все палаты подряд. Один раз ему даже почудилась вдалеке короткая белая юбка, но это оказалась не ЛаМирна. В одной из палат в него вцепилась пациентка, женщина лет пятидесяти.