– Как это им удается сделать его гораздо вкуснее, чем обычный кофе? – шепнула Лилия.

– Они в него добавляют шоколад! Это просто великолепно! – Яшма захихикала. – Начнем с кофе, а потом можно и чего-то покрепче заказать. Как ты видишь, пока что все сидят и беседуют, но позже здесь устраивают всеобщие танцы. Послушай: уже играют «Голубку»[49]!

Яшма порхала с одной мысли на другую. Она указала подруге на известную художницу, которая вышла замуж за дипломата и путешествовала с ним по миру, пока не умудрилась в разъездах замутить интрижку с лучшим другом супруга. Сразу по возвращении в Корею он развелся с ней. Теперь даме приходилось сводить концы с концами, зарабатывая картинами и иллюстрациями для журналов. В одиночестве сидел романист, будто бы погруженный в чтение американского журнала, номера которого стопками лежали в кафе, но в действительности поджидавший одну из официанток – свою любовницу.

– У мужчин сейчас принято ухлестывать за официантками. Они посовременнее будут, чем куртизанки, как мне заявляют некоторые, – проговорила Яшма, бросая взгляд в сторону обслуживавшей их официантки. Передник подчеркивал тонкую талию девушки, которая выглядела не старше 20 лет. – И к тому же не такие требовательные, как «современные девушки» из знатных семей.

– Иногда мне кажется странным, что мы начинали с изучения классических стишков и традиционных песенок в том павильоне под ивой. Мама с ее пафосными шелковыми нарядами, украшениями и вечной преданностью одному мужчине, который ей подарил серебряное кольцо… С тех времен будто бы лет сто прошло.

– Скучаешь по ней? Может быть, съездить к ней в Пхеньян с Сонми?

– Ма не позволит, – тихо бросила Лилия, уставившись в чашку кофе перед собой. Музыка сменилась. К ним направлялся молодой господин, и они приветливо заулыбались в ожидании его прихода.

– Госпожа Яшма, какую честь вы нам доставляете своим присутствием! Почему вас так давно не было? Мы скучаем без вас, – отметил подошедший к ним поздороваться поэт, по совместительству – владелец кафе. Ему было где-то 25–30 лет. Он был обычного роста и телосложения. Свидетельствами его богемного статуса служили свободная рубашка, отсутствующий пиджак, очки в роговой оправе и раскованная манера поведения. Он взял левую руку Яшмы и покрыл ее страстными поцелуями, словно желая показать, что в его словах была лишь малая доля шутки. Когда Яшма познакомила подругу с поэтом, тот был ничуть не меньше рад пребыванию в их рядах знаменитой певицы и потребовал принести им по порции американского виски. Молодой человек был наделен даром уделять внимание одновременно двум женщинам и талантом флиртовать без особых последствий.

– А что означает ваше название? Этот «Зов моря», – поинтересовалась Лилия, впервые попробовав виски.

– Это моя собственная придумка. Знаете, у каждого из нас есть нечто, что мы просто любим, без каких-либо рациональных объяснений. Как только в чувства вплетается рассудок, то это уже не любовь. Так вот… Я больше всего на свете люблю… – Поэт помедлил с дальнейшими пояснениями, дав себе слизать капли виски с губ. – Сигналы кораблей. Как-то в свою бытность студентом отправился в гордом одиночестве в Пусан. Пожил с месяц в общежитии у гавани. Только и делал, что читал и писал от рассвета до заката. С наступлением темноты я зажигал свечу, чтобы продолжать свои занятия. И в такие моменты мне начинало казаться, что в мире больше ничего не существует. Только я и мои книги. И еще создавалось впечатление, что я сижу в кабине на борту корабля посреди океана. И еще каждый день, где-то с 3 до 4 часов, из порта звучали сигналы кораблей. Судна покрупнее оглашали: «БУУ-БУУУУУ…» А те, что поменьше: «Дуу-дуууу…» И от их перекличек я чувствовал больше счастья, чем когда-либо в жизни. Если бы я мог обратить этот зов в жидкость, то я бы его разливал, как виски, и потихонечку пил, когда мне становится грустно. – Он улыбнулся. – Вы когда-нибудь бывали на море, госпожа Лилия?

Ни Лилия, ни Яшма ни разу не ездили к морю, даже в Инчхон, до которого было рукой подать.

– Точно, вы же обе выросли на севере… Понятно, почему вы такие хорошенькие. Не зря пхеньянских куртизанок считают первыми среди красавиц. А вот и песня подошла к концу. Простите, мне надо сменить пластинку. – Он откланялся и покинул их.

– Милый малый, – отметила Лилия, когда он уже не мог услышать их.

– Да, но создается впечатление, что он не целиком с тобой, когда говоришь с ним. – Яшма отпила еще виски. – Например, его история. Но он ее рассказал на самом деле не нам. Он ее вещает любому встречному. В конечном счете ему все равно, знаем мы его историю или нет. Что ты улыбаешься? Я стала слишком циничной?

– Я улыбаюсь, потому что люблю тебя всем сердцем. Ты моя самая давняя подруга. – Лилия одной рукой приобняла Яшму.

– Но ты же согласна со мной? Я же права? – Яшме вспомнилась история о сове, которую ей поведал Ханчхоль. Он рассказывал ее так, будто история предназначалась только ей одной. Словно он хотел, чтобы именно она его поняла. Как же сильно она скучала по нему!

– Да, ты, конечно же, права. Впрочем, ты всегда была очень требовательна к мужчинам. Ой, Яшма, послушай! – Они замолкли. Из фонографа полилась запись песни в исполнении Лилии. Поэт-предприниматель помахал им с другого конца комнаты. Парочки стали подниматься и танцевать, будто бы музыка пробудила их ото сна, наподобие каких-то зачарованных героев детской сказки. Струящийся свет ламп окутывал кружащиеся фигуры, тени которых вихрем проносились по стенам.

– Здорово, что ты меня привезла сюда. – Лилия прислонила голову к плечу Яшмы. – А знаешь, Ма меня совсем не любит. И это уже давно. Он даже не пытается изобразить какое-то чувство к Сонми. Она у него четвертая дочь, да к тому же внебрачная. А он так мечтал о сыне. И я уверена, что он спит с той потаскушкой, по совместительству секретаршей. – Последняя мысль пришла к Лилии только в тот момент, когда она ее произнесла, но как только она огласила идею, ей сразу стало понятно, что так все оно и было. – Я боюсь, что он оставит меня. Или сама думаю бросить его. Вроде бы две разные вещи, но исход один и тот же: с ним все будет отлично, даже лучше, чем сейчас, а для меня наступит конец. А потому я страшусь обоих вариантов… И все же я так несчастна сейчас. Что мне делать?

– Ты не обязана оставаться с ним навсегда, – заметила Яшма, сжимая руку подруги.

– Но меня же больше никто не полюбит. И буду