— Тогда… улыбка была тебе к лицу, — с грустью произнёс мужчина.

Я тоже помню, когда вы улыбались. Помню то время, когда вы ещё чтили хоть какие-то правила. От вашей улыбки не осталось и следа. Теперь вместо неё испуганное дёрганье уголков губ.

— Но сейчас, ты уже не улыбнёшься.

Разложив инструменты рядом со столом, где я и лежала, Уиллу пришлось некоторое время потратить на их изучение.

— Как ты нашла тело своего отца?! — кричал тот, еле сдерживая себя от ненависти, ведь всё что сейчас происходит, простая случайность. — Неужели кто-то рассказал тебе о его смерти? — Уилл задумался о чём-то, вспоминая день убийства Марка.

Моя голова отрицательно покачалась.

— Тогда что?! Хочешь сказать, к тебе пришёл его призрак?

Вспоминая ту ночь, я думаю, что и вправду видела призрака своего папы. Он ничего не делал, ни к чему не прикасался, а я даже не успела обнять его и убедиться в реальности папы.

— Я отпущу тебя, если ты скажешь правду, — мужчина отклеил скотч, тем самым желая поговорить со мной. — Без вранья, скажи, как ты нашла Марка?

— …Он пришёл ко мне, — призналась я, говоря тихо и безэмоционально, лёжа на железном столе.

— То есть? — не верил моим словам Уилл. — к тебе и вправду пришёл его призрак?

— Ему хотелось, чтобы я нашла его тело, чтобы упоить душу.

Уилл задумчиво смотрел в сторону занавешенного окна, вспоминая о легендах, мифах и призраках. Особенно о тех, которых ему говорили во времена учёбы в пригороде. Тогда шла молва, якобы видели призрака на окраине города, где начинался обрыв, через которых все прыгали в озеро.

Сейчас это озеро медленно становится болотом.

Мужчина не сдержал обещания и вновь заклеил мне рот, не желая слышать моего голоса. Ведь в таком случае ему будет намного сложнее избавиться от меня.

— Я не изверг, и не хочу принимать тупую пилу, когда ты ещё жива, — признался друг семьи.

…Спасибо.

Обхватив мою шею руками и предварительно надев синие медицинские перчатки, мужчина в белом фартуке начал давить. Он сжимал руки так сильно, как только мог, чтобы поскорее закончить начатое.

В глазах начало темнеть, и я перестала что-либо видеть.

Привязанные конечности моего тела начали дёргаться, пытаясь изменить положение, вырваться и убежать подальше. Но им этого так и не удалось сделать.

Вот бы сейчас вернутся к папе…

Хочется оказаться вновь дома, рядом с родителями. Улыбчивым и совсем не уставшим папой. Счастливой мамой, вместо испуганной и выпевающей женщины.

Теплый уют, вместо этого холодно дома.

Кажется, я вот-вот снова заговорю с папой.

Совсем скоро.

На грани

Уилл — последний шаг

Иногда по ночам я не могу уснуть. Уверяю себя, что следующей ночью точно высплюсь, но вместо этого ворочаюсь по ночам, думая о своих долгах и положении.

Мои почтовые ящики забиты до отвалу…

За некоторое время я успел задолжать абсолютно всем. Лучшему другу, государству и даже гангстерам. Всё это в попытке вылезти из болота, которое засасывает меня с каждым днём.

Единственный шанс спасти себя я увидел в Марке. Он знал и понимал как строиться бизнес, а меня он решил взять потому, что я держался бы зубами за любой способ заработать.

Раньше с женой всё было не так плохо. Мы более-менее друг друга были способны обеспечить. Но с её уходом, я начал продавать мебель, чтобы ещё сильнее не увязнуть в долгах.

Не помню, когда это произошло, но двухместная постель с каждым днём становилась всё холоднее и холоднее. Так длилось до того момента, пока я не остался совершенно один в своём доме.

Ей всё время не хватало денег… но она продолжала быть рядом со мной.

Это грустно.

Когда видеть своё отражение в зеркале по утрам стало невыносимо, я начал задумываться о Марке. В этот момент наш с ним бизнес в столице начал раскручиваться. Единственный шанс оплатить долги и вернуть любимую женщину, был в руках.

Но помимо долгов, меня начал волновать ещё один вопрос, который ещё сильнее ухудшил мой сон.

Что если Марк захочет избавиться от меня?

Подходит момент, когда я делаю всё что в моих силах. А когда понадобиться больше, отец Лили сможет нанять кого-нибудь лучше и способнее меня.

И я лишусь шанса спасти свою жизнь, наладить все её аспекты и наконец, задышать полной грудью.

Этого нельзя допустить…

Поэтому тем же днём, когда я оплатил долги бандитам, пригласил Марка в бар. Мы любили это место и музыку вместе с атмосферой, которая там царила. Собираться здесь в молодости было намного веселее. А сейчас у лучшего друга семья, прекрасный ребёнок. Ему жизненно необходимо проводить с ними больше времени чем со мной.

Я оступил на второй план.

Его можно понять, мне также хотелось себя везти, когда я жил с прекрасной девушкой. Но после неё мне нужно было занять время, поговорить с кем-нибудь и, в конце концов, выпить.

— Ты ведь знаешь, что я не смогу долго здесь побыть, — Марк немного повышал голос, чтобы мне было слышно.

— Брось… у тебя семья, я это понимаю. Но давай отметим скорый переезд в столицу, — предложил, сидя за барной стойкой.

Бармен метался от одного выпивохи к другому, одновременно с этим слушая их истории и проблемы из жизни. Именно из-за этих разговор я и передумал в молодости работать на бармена.

Больно много придётся слушать пустых разговоров, оглохнуть не хочется.

— Бармен! — я поднял правую руку, подзывая парня, положе меня на семь лет.

Сотруднику пришлось подойти к нам, буквально пройдя всю барную стойку.

— Что желаете? — спросил он.

— У Вас есть безалкогольное пив…

— Не слушайте его, налейте пару шотов с текилой, — попросил я, перебив Марка.

Друг бросил в мою сторону гневный взгляд, но когда понял, что я угощаю, не смог устоять. В молодости мы пили разную муть, от которой некоторые могли словить алкогольное отравление и захлебнуться собственной блевотой.

Бармен не слушая ни слова больше, налил нам около пяти стопок напитка.

— Расскажи пока, как там Лили? — спросил я у друга, пододвинув ему шот.

— Как-как, — пробормотал Марк и выпил одну стопку. — Она девочка хорошая… очень хорошая.

— Это уж точно, — а я вот не притрагивался к алкоголю, предпочитая спаивать лучшего друга.

— Думаю, она переживает насчёт переезда, — Марк выпил ещё один шот.

Ему не хватало алкоголя и разгрузки от работы. У него было две жизни, семейная и рабочая. Но ни в одной из них не было и намёка на отдых. Поэтому он начал налегать.

Марк пил