Я обняла Джейми за талию. В эти четыре года я приложила много сил, чтобы сохранить наш брак, и не хотела, чтобы теперь он был разрушен.

Шесть месяцев в реабилитационном центре кардинально изменили меня. Я плакала, просто утопала в слезах. Это были слезы вины и раскаяния, а также надежды и веры. Вернувшись домой, я решительно ринулась узнавать и воспитывать свою трехлетнюю дочь, ребенка, для которого я была такой плохой матерью. На первых порах Мэгги цеплялась за своего папочку, недоверчиво глядя на меня. Я была для нее незнакомой женщиной. Выглядела и пахла как незнакомка, а не как мама. Я уверена, что для нее я ассоциировалась с запахом алкоголя, как некоторые дети ассоциируют своих мам с запахом духов.

В первый вечер дома я и Джейми, сидя на ее кровати и посадив Мэгги посередине, читали детскую книжку. Она прижалась к Джейми, и я почувствовала, как дрожит мой голос, когда пришла моя очередь читать. Я заметила, что ее любопытный взгляд устремлен на меня, а не на картинки в книжке. Пока я читала, Джейми положил подбородок на ее голову. Иногда любовь почти осязаема, такой была любовь моего мужа и моей дочки – комната была полна ею. Но я не являлась ее частью. И, хотя мои отношения с Мэгги крепли год от года, я знала, что никогда не обрету такой близости с ней, как Джейми. Хотя я обожала мою маленькую дочку, испытывая к ней совсем новое и глубокое чувство, я готовилась к возвращению сына. Я прочитала множество книг о детях с внутриутробным алкогольным синдромом. Информацию приходилось собирать по крупицам. Я стала фанатом здорового образа жизни.

Сара постоянно консультировала меня по поводу поведения с годовалым малышом. Она и Стив недавно развелись, и она воспитывала Кита одна. Я чувствовала неловкость – ведь она потеряла мужа, когда я обрела своего. Мы ввели ее в наш круг, и я была рада обнаружить, что имею достаточно энергии и любви, чтобы распространить ее на Сару и Кита.

Теперь, когда Маркус вернулся, я не могла отрицать, что меня тянуло к нему. И это вызывало во мне смущение. Я не боялась за свои чувства. Я уже взрослая. За четыре года трезвости я не раз проверяла их крепость. У меня был муж, сделанный из чистого золота. Как много мужей станет терпеть рядом с собой больную, депрессивную, холодную женщину, какой была я после рождения Мэгги? У меня имелось два удивительных ребенка, к которым я была привязана. И каждый раз вид Сары, жившей теперь в одном из старых трейлеров в Серф Сити, напоминал мне, насколько повезло мне с замужеством.

В первые дни после приезда Маркуса Джейми не мог согнать с лица улыбку. Он просто светился от радости, и видеть их вместе было сплошным удовольствием. Конечно, он горевал по поводу смерти матери, но обретение трезвого, благожелательного и относительно процветающего брата смягчало его горе.

Оба моих ребенка мгновенно влюбились в Маркуса. Он играл с ними на берегу в большой надувной мяч, а также позволял зарывать себя в песок по самую шею, хулиганил с Энди, заставляя меня нервничать и вызывая улыбку на лице Джейми. Джейми никогда не дурачился, он был не такого сорта человек, но я видела, что его восхищало отношение Маркуса к детям.

– Ему надо завести собственных детей, – сказал мне Джейми однажды вечером, когда мы уже лежали в постели. – Он отлично умеет с ними обращаться.

– Сначала ему надо жениться.

– Но, похоже, ему не особенно везет с этим делом. Он сказал мне, что у него было несколько романов, но ничего серьезного.

– Ему только двадцать восемь, – ответила я. – У него еще полно времени.

Джейми вздохнул.

– Жаль, что мама не увидит его семейного счастья.

Я подумала о мисс Эмме, о том, что ее любовь к сыновьям зависела от их достижений, так что Маркус в ее глазах никогда не мог сравняться с Джейми. Но я оставила эти мысли при себе.

– Я собираюсь убедить его вернуться сюда, – проговорил Джейми.

Я окоченела при мысли, что Энди с возрастом станет точной копией Маркуса, а оригинал будет находиться в двух шагах от нас. Я не была на сто процентов уверена, что Маркус знает о том, что Энди его сын. Но как можно было смотреть на них и не видеть этого?

– Ты думаешь, он захочет? – спросила я. – Будет ли ему здесь хорошо? В смысле там, где он пристрастился к бутылке?

– Не знаю. Топсейл действительно может напомнить ему не самые лучшие времена, но он ведь так сильно изменился. Я даже плохо помню, каким он был. Я не собираюсь травмировать его вопросами. Но разве детям не будет радостно оттого, что рядом живет их дядя?

– Да, – сказала я.

Конечно, они будут рады. И для Джейми возвращение брата тоже станет радостью.

Джейми сказал об этом Маркусу на следующий вечер за обедом. Мы сидели на крыше и ели приготовленную на гриле зубатку, салат со спагетти и кукурузные оладьи. Солнце садилось на другой стороне пролива. Через две недели из-за москитов станет невозможно ужинать на свежем воздухе, но этот вечер был одним из самых волшебных июньских вечеров. Тепло, но не жарко, море спокойное, без волн, а значит, без блеска. Оно колебалось упруго, как желатин. Я подумала – как Маркус сможет устоять перед этим?

Он сделал большой глоток чая со льдом, как будто обдумывая ответ.

– Не знаю, – сказал он, ставя стакан на стол. – Я действительно скучаю по здешним местам. Вернуться сюда… это как часть меня, понимаете? – Он посмотрел на брата. – Я люблю горы, но это совсем не то, что жить у воды. К тому же я буду постоянно видеть вас, а этого мне так не хватает. – Он улыбнулся Энди, который пытался пальцами разорвать кусок зубатки. – Это очень заманчиво.

– Так что же держит тебя там? – спросил Джейми. – Скоро в Хэмстеде откроется пожарное депо.

– Приезжай сюда! Приезжай сюда! – Мэгги прыгала на скамейке, и я положила руку ей на плечо.

– Потише, дорогая. – Я улыбнулась ее энтузиазму.

– Я подумаю об этом, Мэгс, – пообещал Маркус.

В тот вечер Джейми укладывал детей спать, а я в это время убирала в кухне. Туда зашел Маркус и начал губкой мыть столы. Он пробыл с нами пять дней, но впервые я осталась с ним наедине.

– Как ты относишься к тому, что я вернусь сюда? – тихо спросил он, протирая стол.

Я разглядывала пузырьки мыльной пены в раковине.

– Джейми действительно этого хочет. И дети без ума от тебя.

– А ты, Лорел? Тебе будет комфортно видеть меня рядом? – Он понизил голос. – Все будет нормально?

– Мне бы хотелось, чтобы ты снова стал частью семьи, – проговорила я, как будто никогда не чувствовала к нему ничего, кроме дружбы.

– Мне очень важно твое мнение, – сказал он.

Мне не хотелось, чтобы он продолжал. Я боялась, что он скажет что-нибудь про Энди. Я посмотрела на него с недоумением, как будто не понимала причину его беспокойства и не разделяла его.

– Это было бы здорово.

– Я не собираюсь…