Когда вся троица явилась к точно назначенному сроку к дверям в нарядную, из кабинета начальника колонии, расположенного прямо напротив нарядной, появился Аркан–Грек и уважительно предложил:

— Прошу вас! — и отошел в сторону, как бы предлагая войти пришедшим в кабинет начальника колонии.

Не понимая, что происходит, но уверенные, что их приглашает сам полковник, офицеры молча вошли. Вошли, и с большим трудом удержались от восторженных возгласов: длинный стол, за которым начальник колонии обычно проводил оперативки, был накрыт на троих, и был богато уставлен дефицитными по тем временам копченой колбасой, фруктами, овощами, дорогим армянским коньяком, водкой и грузинским вином. А на месте начальника колонии стояла одна лишь рюмка, уже наполненная прозрачной жидкостью, похожей на водку, а рядом с ней — ломтик хлеба с кусочком селедки.

Быстро переглянувшись между собой, троица нерешительно остановилась в проходе. Они все еще были уверены, что их собрал сам начальник колонии для проведения какого‑то торжества.

Но Аркан уверенно опустился на место начальника и спокойно предложил:

— Вы садитесь, не стесняйтесь: гражданин полковник сегодня занят, а больше здесь никого не предвидится! Так что нам никто не помешает!

Трое старших офицеров колонии снова переглянулись, пожали плечами, и, чуть помедлив, нерешительно принялись занимать места: в их глазах можно было прочитать явное любопытство.

— Этот накрытый стол — моя попытка предложить вам нейтралитет между мною и вами. Вы делаете и решаете свои задачи, и я в них не вмешиваюсь, но и вы не мешаете мне решать свои проблемы и выполнять свою работу… Как, договорились? — ровным голосом поинтересовался Грегоров.

— Я — согласен! — тут же воскликнул ДПНКа, с трудом сдерживаясь от того, чтобы не наброситься на припасы.

— В принципе, и я не против мира! — без особого энтузиазма заметил заместитель по режиму.

— А если кто‑то не согласен? — неожиданно нахмурился старший Кум.

Капитан Спесивцев был еще совсем молод, а потому и не в меру строптив: он еще не приобрел жизненного и профессионального опыта своего дяди Баринова.

— А если кто‑то не согласен с моим предложением, то в моем лице он встретит человека, который дважды мир никому не предлагает! — спокойным, но довольно жестким тоном произнес Аркан–Грек и взглянул на капитана. — Так вы что, против моего предложения? — в лоб спросил он.

— С чего ты взял, Аркадий? — мгновенно улыбнулся старший Кум. — Но мне все же хочется задать тебе всего лишь один вопрос…

— Готов ответить на любой! — усмехнулся Аркан.

— А товарищ Черемных в курсе того, что ты воспользовался его кабинетом в его отсутствие? — капитан даже не попытался скрыть своего ехидства в голосе.

— Если вам так интересно, гражданин капитан, то вы можете сами об этом поинтересоваться непосредственно у самого гражданина полковника! Набрать его номер? — Грегоров взял трубку центрального пульта.

— Нет–нет! — тут же замахал рукой старший Кум. — Это я поинтересовался так, из чисто спортивного интереса!

— Что ж, в таком случае будем считать официальную часть нашей встречи оконченной, и присутствующие, если ни у кого нет других вопросов, могут приступать к более приятной части нашей встречи! А чтобы снять некоторую напряженность с ваших лиц, хочу довести до вашего сведения следующее: на этом этаже нет ни одного постороннего лица, и на время трапезы вы можете быть совершенно спокойны и не поглядывать на часы. Кроме того, если кто‑то, несмотря на договоренность, все‑таки решится меня сдать по причине выпитого алкоголя, сразу хочу предупредить: бесполезно! В моей рюмке — простая водопроводная вода! — он хитро улыбнулся и добавил: — По окончании застолья вас ждет хозяйская «Волга», которая и развезет каждого из вас до вашего дома…

Последние слова совсем добили неугомонную «троицу». Мало того, что для них шоком оказался богато накрытый стол в кабинете самого начальника колонии, который никогда и никому не доверял ключи от своего кабинета, так он еще и дал согласие на то, чтобы его машина довезла их до дома.

Каждый из этой троицы сделал вывод, что старшего нарядчика и начальника колонии связывает нечто большее, чем просто уважение между подчиненным и начальником. И будет разумно действительно согласиться на невмешательство в дела друг друга…

Но вернемся к Серому, шнырю старшего нарядчика, который пришел на субботнюю встречу с Пашкой–Гнусом.

— С Греком все нормально, — ответил Серый. — А что касается свежих новостей в отношении Грека, то мне кажется, у него всегда все будет нормально.

— Что ты имеешь в виду? — сразу насторожился Пашка–Гнус. — Или ты хочешь сказать, что Грек стал работать на «красных»?

— Я этого не говорил! — сразу возразил ему Серый.

— Ты прекрати мне тут загадки загадывать! — недовольно прошипел Пашка–Гнус. — Если есть что, говори прямо!

— Несколько дней назад меня вызвали задолго до утреннего развода в нарядную, редко, но так пару раз было, чтобы я успел убрать нарядную до прихода начальства…

— Говори точнее: когда, где, куда?

— В прошлую пятницу это было… — наморщил лоб Серый.

—Что было‑то?

— Точнее, в субботу!

— Так в пятницу или в субботу? — с трудом сдерживался Пашка–Гнус.

— В пятницу ЭТО было, а меня вызвали часов в шесть утра в субботу…

— И что? — нетерпеливо бросил Пашка–Гнус.

— Когда я пришел, то в нарядной была такая чистота, словно там только что прибрались.

— Не тяни!

— Я и не тяну, рассказываю по порядку, чтобы понятно было, — пояснил Серый. — Я к ночному дежурному, каптерка которого на первом этаже находится: в чем, мол, дело, земляк, в нарядной‑то чисто? Зачем вызывал, мол, понапрасну? А тот протягивает мне ключи, но не отдает мне, а говорит, что чистоту нужно навести не в нарядной, в кабинете Хозяина колонии. Потом кивнул идти за ним на второй этаж. Поднимаемся, открывает он кабинет полковника… — шнырь замолчал и многозначительно уставился на него.

— Ты будешь говорить или театр будешь тут ломать передо мной? — по–змеиному прошипел Пашка–Гнус. — Говори, чего ты там увидел?

— Кто‑то в кабинете Хозяина попировал по- взрослому! Прикинь: коньяк, вино, водка, икра красная, фрукты, рыбка дорогая…

— Тебе‑то досталось? — задумчиво ухмыльнулся Пашка–Гнус.

Он пытался понять, в честь чего приключилась сия вечеринка в пятницу, да еще в кабинете начальника зоны, который в пятницу ушел едва ли не сразу после обеда? Может, он по–тихому вернулся и повеселился с кем‑то от души? Стоп, но на что намекал Серый, говоря о том, что у Грека ВСЕГДА будет все нормально?

— Слушай, Серый, — едва ли не ласково заговорил он, — у меня такое впечатление, что ты знаешь гораздо больше, чем говоришь, я прав? Ночью что, Хозяин оттягивался?