class="p1">Необходимость культурной реформы признавалась, таким образом, и в польских, и в еврейских проектах, исходивших из прогрессивных кругов; недоставало только ясного представления о согласовании этой реформы с гражданской эмансипацией, о которой тогда в Польше еще не думали, так как страна сама еще не эмансипировалась от наследия старого порядка.

§ 41. Погром в Варшаве и проекты реформ в сейме

В 1789 и первой половине 1790 г. еврейский вопрос не поднимался в заседаниях Четырехлетнего сейма. Среди страстных прений по законопроектам первостепенной важности, от которых зависела будущность Речи Посполитой, сейм не обращал внимания на неоднократные напоминания пинского депутата Бутримовича, предлагавшего причислить и еврейскую реформу к вопросам ближайшей очереди. Горячая литературная полемика по еврейскому вопросу также не заставила народных представителей ускорить его рассмотрение. Но вот в палату ворвался зловещий шум улицы — и сейм встрепенулся.

Христианские торговцы и ремесленники в Варшаве принялись по-своему решать еврейский вопрос. Для них это был, прежде всего, вопрос профессиональной конкуренции. В первые два года «Великого сейма» сам собою упразднился старый закон, в силу которого евреям разрешалось проживать в запретной для них Варшаве только во время ярмарочного торга, сопровождавшего сеймовые сессии: так как сейм продлил свои полномочия на ряд лет, то евреи считали себя вправе продлить и свой срок жительства. Из провинции прибывали в столицу, в поисках заработка, все новые массы еврейских купцов и ремесленников, и наплыв их дал себя почувствовать местному польскому мещанству: пришельцы отвлекали покупателей и заказчиков от туземцев, членов варшавских гильдий и цехов. Вознегодовало привилегированное мещанство, близкое тогда к уравнению в правах со шляхтой. В марте 1790 г. толпа цеховых ремесленников, среди которых было особенно много портных и скорняков, окружила городскую ратушу и стала кричать, что если магистрат не выгонит евреев из Варшавы, то они, цеховые, их всех перережут. Бургомистр Ян Декерт, известный поборник равноправия мещанства, тотчас сообщил о демонстрации сейму, и оттуда явились для увещевания толпы два депутата. На вопрос депутатов о причине демонстрации цеховые ответили, что от пришлых евреев в городе житья не стало: отнимают у местных портных и скорняков последний заработок. Депутаты обещали уладить дело. И действительно, на другой день администрация изгнала из Варшавы еврейских ремесленников и мелких уличных торговцев, оставив в городе только купцов, имевших товарные склады.

Изгнанные бедняки, которым некуда было деваться, вскоре тай­но вернулись в Варшаву. Опять поднялось брожение среди христи­ан, и 16 мая дело дошло до погрома. В этот день цеховой портной Фокс, встретив на улице еврея-портного с изделием в руках, хотел задержать его и отнять сверток, но еврей вырвался из рук напавшего и убежал. На крик Фокса сбежалась толпа ремесленников-христиан. В толпе был пущен ложный слух, что евреи убили портного-поляка. Раздался призыв к мести. Громилы бросились на Тломацкую улицу, но здесь укрепившиеся за забором евреи отбили нападение. На со­седних же улицах чернь «выиграла сражение»: разграбила имущество в еврейских квартирах и товар в складах; ценные вещи были унесе­ны, а прочее брошено в колодцы. Прибежавшая маршалковская стра­жа была встречена градом камней и черепиц со стороны буянов. Толь­ко присланная команда пеших и конных солдат рассеяла скопище и водворила порядок. Взволнованный происшествием, сейм пору­чил расследовать дело и наказать виновных. Наказание, однако, ограничилось арестом зачинщика Фокса и некоторых его спод­вижников. Против евреев же были приняты решительные адми­нистративные меры: торговцев-разносчиков и ремесленников, по­падающихся на улицах с товаром или своими изделиями, прика­зано было хватать, отправлять в маршалковскую кордегардию, на­казать розгами и затем изгнать из города. Так поступали с еврей­скими ремесленниками в те годы, когда во всех проектах реформ красноречиво говорилось о необходимости привлечь евреев к про­изводительному труду.

Волнения в Варшаве имели и более важные последствия. Сейм убедился, что нельзя дольше откладывать рассмотрение вопроса, который начала грубо разрешать улица. 22 июня 1790 г. была избра­на сеймовая «депутация (комиссия) для реформы еврейства». В со­став ее вошли депутаты Бутримович, Езерский и другие. Езерский сделался вскоре председателем комиссии. Сторонник радикальных реформ, этот депутат яснее всех понимал экономическую сущность еврейского вопроса. В противовес избитой формуле о «превраще­нии евреев в полезных граждан» он говорил в сейме, что считает евреев уже теперь полезными, ибо они вывозят продукты страны за границу и тем обогащают родину; хорошее устройство евреев увеличит государственные финансы и на много миллионов уси­лит торговый оборот. Под руководством Езерского и Бутримови­ча комиссия работала энергично. Она рассмотрела ряд проектов, из которых наиболее либеральным был проект известного историка-публициста Тадеуша Чацкого, руководителя Скарбовой комиссии сейма. В этом проекте установлены следующие основные положения: 1) до сих пор правительство считало евреев только терпимыми, от­ныне за ними признаются права «обывателей», граждан; 2) предо­ставляя им права коренных жителей, правительство может требовать, чтобы евреи «были просвещенными на пользу государству»; 3) вся­кие отличия евреев от христиан, кроме религиозных, уничтожаются; 4) все промыслы открыты для евреев, кроме питейной торговли, от которой их следует устранить на 50-летний срок, поощряя их взамен этого к земледелию. В видах цивилизования евреев, проект допуска­ет ряд ограничений и принудительных мер: запрещаются ранние бра­ки (до 20 лет для мужчин, до 18 для женщин); не дается разрешение на брак лицам, не имеющим средств к жизни; ограничиваются в граж­данских и промысловых правах лица, не представившие свидетель­ства об окончании курса низшей общеобразовательной школы; ев­рейские книги подлежат цензуре; еврейская одежда должна быть за­менена польской или немецкой, еврейский язык в официальных до­кументах — польским.

В начале 1791 г. сеймовая «депутация» выработала проект ре­формы, в основе которого лежали проекты Бутримовича и Чацкого. Но, занятый приготовлениями к объявлению конституции 3 мая, сейм не мог заняться обсуждением еврейского вопроса. Уже после объяв­ления конституции, в заседании 24 мая, Бутримович потребовал спеш­ного обсуждения проекта «еврейской комиссии», но другой член ко­миссии, брацлавский депутат Холоневский, заявил, что он находит ее проект, расширяющий торговые права евреев, вредным для Ма­лой Польши, а потому предлагает вниманию палаты свой собствен­ный проект. Сейм обрадовался поводу отсрочить обсуждение непри­ятного вопроса. В июне был назначен перерыв в сессии сейма, про­должавшийся до сентября. Таким образом, великая хартия польской реформы, конституция 3 мая 1791 г., была обнародова­на без всякого изменения в положении евреев. Правда, конститу­ция оставила в силе и прежний строй Речи Посполитой — фео­дальные привилегии панов и закрепощение крестьян, но все же она дала гражданские права мещанству и отчасти демократизировала представительные учреждения. Только народ-пасынок был совершенно обойден в этом завещании умирающей Польши.

Обойденные конституцией 3 мая, евреи сделали попытку воздействовать на правительство и сейм