— Строго на восток. Боже, да это все равно что ужин дома со старым Цеппом.

— Верно в обоих отношениях. Южнее на румб.

— Гм… южнее востока.

— Верно. Еще южнее на румб.

— Еще южнее востока?

— А еще на румб?

— О боги! — Локки одним глотком допил коньяк. — Южнее, чем еще южнее… иди ты подальше! На сегодня достаточно.

— Но…

— Я капитан этого проклятого корабля, — сказал Локки, переворачиваясь на живот. — Мой приказ — допить коньяк и на боковую.

Он закрыл голову подушкой и через несколько мгновений крепко спал. Но даже во сне завязывал узлы, ставил паруса и определял широты.

— Я не знал, что вступаю в ваш флот, — говорил Локки на следующее утро. — По-моему, задача была убежать, от него.

— Средство для достижения цели, мастер Коста.

Архонт ждал их в искусственной гавани Марины Меча. Одна из его личных шлюпок (Локки видел их в стеклянной пещере под Мон-Магистерией) была привязана за их яликом. На ней приплыли Меррейн и с полдюжины «глаз». Сейчас Меррейн помогала Локки облачиться в мундир веррарского морского офицера.

Рубашка и брюки того же темно-синего цвета, что и дублеты «глаз». А вот куртка коричнево-красная, с жесткими кожаными полосками вдоль предплечий, похожими на нарукавники. Темно-синий шейный платок, а на рукавах, сразу под плечами, нашиты медные гербы в виде розы над скрещенными мечами.

— У меня на службе мало светловолосых офицеров, — сказал Страгос, — но мундир впору. К концу недели будут сшиты еще два. — Страгос протянул руку и принялся поправлять отдельные детали: затянул шейный платок, переместил пустые ножны на поясе. — Вы будете носить его ежедневно по несколько часов. Один из моих «глаз» научит вас, как себя вести, покажет наши приветствия и знаки вежливости.

— Но я все еще не понимаю, зачем…

— Знаю. — Страгос повернулся к Калдрису, который в присутствии хозяина оставил привычный озорной тон. — Как подвигается их обучение, капитан?

— Протектору известно мое мнение об их миссии, — медленно ответил Калдрис.

— Я спрашиваю не об этом.

— Они… не так безнадежны, как были, протектор. Чуть менее безнадежны.

— Сойдет. У вас еще есть почти три недели, чтобы подготовить их. Должен сказать, что тяжелая работа на свежем воздухе пошла им на пользу: они лучше выглядят.

— А где наш корабль, Страгос? — спросил Локки.

— Ждет.

— А экипаж?

— Под рукой.

— Так какого дьявола я ношу этот мундир?

— Потому что мне захотелось сделать вас капитаном своего флота. Что и означает роза над скрещенными мечами. Вы станете капитаном всего на одну ночь. Учитесь привычно носить мундир. И научитесь терпеливо ждать приказа.

Локки нахмурился, потом поднес правую руку к ножнам, а левую, сжатую в кулак, приложил к груди. И поклонился точно под таким углом, под каким кланяются «глаза»: он видел это в нескольких случаях.

— Да защитят боги архонта Тал-Веррара.

— Очень хорошо, — сказал Страгос. — Но вы офицер, а не рядовой солдат или матрос. Вы должны кланяться не так низко.

Он повернулся и пошел к своей шлюпке. «Глаза» построились и двинулись за ним, а Меррейн начала торопливо снимать с Локки мундир.

— Господа, возвращаю вас заботам Калдриса, — сказал архонт, ступая в шлюпку. — Используйте оставшиеся дни с толком.

— А когда, во имя богов, мы узнаем, как все это сочетается?

— В свое время, Коста.

Когда два дня спустя, утром, ворота раскрылись, пропуская в искусственную гавань Марины Меча лодку Меррейн, Локки с удивлением обнаружил, что их ялик исчез, а вместо него ждет настоящий корабль.

Шел мягкий теплый дождь, не настоящий шквал с Медного моря, а легкая докука с материка. Калдрис в легком плаще ждал их на каменной площадке, с его непокрытой головы и бороды ручьями текла вода. Когда Жеан и Локки, легко одетые и без сапог, вышли из лодки, Калдрис улыбнулся.

— Смотрите! — крикнул он. — Вот он, собственной персоной! Корабль, на котором мы скорее всего умрем! — Он хлопнул Локки и Жеана по спине и рассмеялся. — Называется «Красный вестник».

— Правда?

На корабле царили тишина и неподвижность: паруса свернуты, фонари не горят. Есть что-то печальное в таком корабле, подумал Локки.

— Полагаю, это один из кораблей архонта?

— Нет. Похоже, боги послали протектору случай сэкономить. Слышали когда-нибудь об осах-стилетах?

— Даже слишком много.

— Недавно какой-то полудурок пытался провезти в порт гнездо таких пчел с маткой. Одни боги знают, что он собирался с ними делать. Его самого казнили, корабль конфисковали в пользу архонта. А гнездо с маленькими чудовищами сожгли.

— Ага, — с усмешкой согласился Локки. — Еще как сожгли! Таможенники Тал-Веррара честны и неподкупны.

— Архонт приказал очистить корпус, — продолжал Калдрис. — Кораблю нужны новые паруса, кой-какой ремонт, новые тросы, много конопаченья. Внутри все окурили серным дымом, и корабль переименовали. Но все равно это гроши по сравнению с его собственным кораблем.

— Сколько ему лет?

— Двадцать, насколько я могу судить. Тяжелые были годы, сразу видно, но еще какое-то время продержится. Если мы вернем его назад. А теперь покажите, чему вы научились. Как по-вашему, какого класса этот корабль?

Локки разглядывал двухмачтовый корабль со слегка приподнятой кормой и единственной шлюпкой, лежащей вверх дном посреди палубы.

— Колетт?

— Нет, — ответил Калдрис. — Скорее вестрел. Вы такие называете бригами, но этот очень маленький. Но я понимаю, почему вы сказали «колетт». Позвольте объяснить вам существенные отличия…

И Калдрис пустился в чисто технические описания, указывая на брасы, бизани и гроты, так что Локки с трудом его понимал; он напоминал себе иностранца в чужом городе, который слушает увлеченные объяснения наивного местного жителя.

— …длиной восемьдесят восемь футов от кормы до носа, не считая, конечно, бушприта, — закончил Калдрис.

— До сих пор я этого по-настоящему не понимал, — ответил Локки. — Боги, неужели я действительно буду командовать этим кораблем?

— Ха! Конечно, нет! Вы будете делать вид, что командуете кораблем. И не смотрите на меня так. Ваша задача — правильно передавать экипажу мои приказы. А теперь быстрей на борт.

Калдрис провел их по трапу на палубу «Красного вестника». Локки смотрел по сторонам, стараясь отметить каждую мелочь, но его беспокойство нарастало. В своем первом плавании (почти полностью проведенном на койке) он воспринимал все подробности жизни на борту как нечто само собой разумеющееся, но теперь от любого узла или болта, от любого блока или талей, от каждой детали оснастки, от каждого троса и механизма могла зависеть его жизнь… он мог из-за любого пустяка выдать себя.