кое в чем он себе все же отказать не смог. В одном из углов я приметил стоящий на тумбочке проигрыватель виниловых пластинок «Yamaha MusicCast Ultra» и стопку дисков, причем достаточно высокую. Не скажу, что это самая дорогая модель, но и дешевой ее не назовешь. Я одно время, когда еще в банке работал, винилом увлекался, как раз такой аппарат себе купить хотел, но после передумал. В кредит лезть не хотелось, потому что берешь чужое и на время, а отдаешь свое и навсегда, а копить деньги я сроду не умел, ни тогда, ни сейчас. Ну, и кресло, в котором сидел хозяин кабинета, было не то, чтобы совсем уж скромным. У Волконского и то попроще под задницей креслице находится.

— Так что за убийство? — задал мне вопроса Стас, как только я уселся напротив него — Я тут покопался, сходу три десятка дел о пропаже иностранных граждан нашел за последние полгода только у нас по городу, потом плюнул, дальше рыть не стал. По стране вообще небось цифры четырехзначные.

— Некто Эркке Нуйланен, гражданин Финляндии, бизнесмен — не стал тянуть кота за хвост я — Пропал в том году осенью. Точную дату не назову.

— Погоди — Стас пощелкал мышкой, постучал по клавиатуре, посопел, недовольно глядя в монитор, а после снова постучал и пощелкал — Ага, есть такой, нашел. Заявление о пропаже мужа написано Кайсой Нуйланен, завизировано консульским отделом сопредельной державы. Вот только им «питерцы» занимались, он по их ведомству проходит. Оно и понятно, он в страну наверняка через «Брусничное» или «Торфяновку» въезжал, как порядочному чухонцу и положено, а после следовал в город на вольной Неве. К нам-то его чего занесло?

— Желание заработать как можно больше денег и нежелание ими делиться — пояснил я — Не с теми контрагентами товарищ связался, через что и пострадал. Жадность один из смертных грехов, что и подтверждает печальная история господина Нуйланена.

— Грохнули финна? — утвердительно спросил Калинин.

— А то — с достоинством подтвердил я — Как положено. Кстати, совсем недалеко от Москвы. Рукой подать.

— «Делиться надо» сказала амеба, и тут же доказала на деле верность своего изречения — Стас развернул ко мне монитор, на котором раскинулась карта Москвы и ближайшего Подмосковья, а после подтолкнул «мышку» — Обозначь, Саня, то место, где жадный «финик» лежит. Сделаем благое дело для соседей по границе, вернем жене мужа, а детям папку. Пусть даже и неживого.

— Где-то там лежит товарищ в ямке — я ткнул пальцем в экран практически не глядя — Землей присыпанный, лесными обитателями поеденный. Да и что показывать? Я сам с тобой на место съезжу, чтобы не быть голословным. Сразу же после того, как ты кое-что для меня очень важное поможешь разузнать. Да, знаю, выгляжу некрасиво с этими своими «ты мне — я тебе», но что поделаешь?

Стас откинулся на спинку кресла и задумчиво уставился на меня. Уверен, решение он уже принял, вот только я понять не мог, какое именно.

— Да нет здесь ничего некрасивого — наконец произнес он — Весь мир так живет, ты да я — мы не исключения. Мне несложно тебе помочь, Саня. Даже если ты чутка зашел за грань закона… Или даже не чутка. Но ты ведь опять, наверняка, меня в жесткий блудняк втравишь, как тогда, я это всем нутром чую. Знаешь, я человек не сильно впечатлительный, у меня профессия такая, в которой хилым не место. Неважно — телом или душой, это не суть. Все такие в аналитических центрах сидят или в архивах, там им и место. А нас ноги кормят и кулаки. Но елки-палки, как вспомню тех девок в коже, что на квартиру в ночи нагрянули, так мороз по коже. А уж про все остальное, что после случилось, я вообще молчу. Сань, больше такого не хочу. Я за простую жизнь, ту, в которой пуля убивает, если попадает в грудь, а ногти у баб просто ногти, а не лезвия бритв. Понимаешь меня? Не хочу я расширять свое видение мира, меня нынешнее устраивает, в котором все просто и понятно. И умереть хочу от чего-то обычного, вроде той же пули или воспаления легких. Да, предложение твое интересное, не скрою. Звездочку мне за этого «финика» никто не даст, конечно, не того полета птица, но кое-что я из данной ситуевины выдою, это само собой. Но…

— Стас, такая кислота, которая два года назад случилась — исключение из правил — перебил его я — Как у вас говорят — внештатная ситуация. Сейчас все проще. Мне надо найти одного человечка, от которого ниточка потянется дальше, вот и все. У меня, понимаешь, только его фамилия есть — и все. Сеть перерыл, но там ни следочка этого Николишина, что, кстати, очень странно. Если не получится найти — тряхнуть кое-кого из его знакомых, чтобы те навели на след, с ними проще, про них я все знаю.

— Слишком сладко звучит — усмехнулся Калинин, внимательно на меня глядя.

— Может выйти так, что этот человек уже того — кивнул я и потыкал пальцем в направлении потолка — Есть такая вероятность. Тогда придется опросить его окружение. Со мной они говорить не станут. Ну, или станут, но так, на отвяжись. А с тобой… Куда им деваться, беднягам?

— А ты со своими фокусами-покусами вот так любого «потеряшку» можешь отыскать? Ну, как чухонца этого? — осведомился вдруг у меня Стас, который, как видно, слушая меня, думал о чем-то своем — Или как?

— Не любого — я сразу понял, куда он гнет — Да и с Эйкко случайно все получилось. Удачно, но случайно. Но если прямо очень припрет, можно попробовать поискать. Только результат я не гарантирую, уж извини.

— Это хорошо — Стас сплел пальцы рук в «замок», на его лице обозначилась хитрая полуулыбка — Хорошо. Не в смысле результата, которого может не быть, а вообще.

— Три раза — я показал Калинину три пальца — Столько я раз я тебе помогу в том случае, если мы доведем мое дело до успешного завершения. И сразу предупрежу — его фигурантом выступает не человек, фамилию которого я тебе назвал, а кое-кто другой. Просто через одного про жизнь другого хочу узнать, но его, этого Николишина, словно и на свете не было, понимаешь? Что в наше сетевое время дикость просто какая-то.

— А фамилия у этого «кое-кого» есть? — осведомился у меня полицейский — И зачем такие сложности?