Не успели мы подойти, как она растворилась и на пороге появился высокий широкоплечий человек – седой, с загорелым лицом, на котором странно смотрелись яркие голубые глаза. Человек стоял как-то странно, и, только когда я заметил прижатый к боку костыль, все стало ясно. Вместо правой ноги у голубоглазого чернела толстая деревяшка.

– Добрый вечер, гражданин! – голос оказался гулкий, низкий – и чрезвычайно добродушный. Совсем иначе смотрели глаза. В них было изумление – и страх. Голубоглазый явно не ожидал этой встречи.

– Вы от гражданина Реаля? Прошу, хе-хе, прошу! Как вам наши чудеса?

Страх исчез, взгляд стал добродушным, под стать голосу, и чуть-чуть ироничным.

– Отменно! – отозвался я. – Только, чтобы освещать улицы, понадобится слишком много лейденских банок.

– Это вы, хе-хе, справедливо! – Огромная мускулистая рука сжала мою кисть. – Это вы верно подметили, гражданин…

– Ксавье, – поспешил я. – Франсуа Ксавье.

– Леметр. Очень, хе-хе, приятно!

Голубые глаза на миг потемнели, но тут же стали прежними.

– Спасибо, граждане! – одноногий повернулся к молодым людям. – Завтра в девять. Все, все, коллеги, по домам, а не то нас закроют, хе-хе, за нарушение Декларации прав человека!

Послышались огорченные голоса. Похоже, эти ребята были не прочь продолжать работу всю ночь. Но Леметр покачал головой:

– По домам, граждане! Я сам все выключу… Гражданин, э-э-э, Ксавье, прошу!

Я проследовал за ширму. Там меня встретила еще одна лейденская банка – поменьше, и большой стол, ломившийся от приборов. Разглядывать их я не стал. Пока меня интересовал деревянный табурет, на котором я и устроился.

Леметр долго стоял в дверях, затем задвинул щеколду и грузно опустился на небольшую скамью. Голубые глаза смотрели в упор, и мне стало не по себе. Наконец одноногий вздохнул.

– Признаться, поражен. Если бы о вашей смерти сообщили только господа «синие», я бы отнес это на счет их распаленного республиканского воображения. Но меня известили те, кому я обязан верить…

Он знал все: кто я, кем был раньше. Достаточно спросить… Но я вдруг понял, что не хочу знать правду. Не хочу! Возможно, Тот, Кто не пустил меня на серое небо, не зря лишил памяти Своего раба…

– Примем все как есть, – с трудом выговорил я, стараясь не глядеть ему в глаза. – Я здесь. Будем считать это научным фактом.

Леметр долго молчал, затем вновь встал и, тяжело опираясь на костыль, подошел к двери. Он долго возился со щеколдой, наконец открыл ее, выглянул наружу…

– Ушли… Видели их? Приятно работать с этакими! Ни бога, ни черта не боятся! Еще лет двадцать назад такие, как они, думали только о дуэлях и дамочках. Вот он, наш будущий, девятнадцатый век! Сохранить бы их в этом аду! К сожалению, даже академия не в силах надежно защитить. Недавно эти сволочи арестовали Лавуазье…

Фамилия показалась знакомой.

– Лавуазье? Откупщика налогов при Калонне?

Леметр покачал седой головой.

– Помилуйте, Франсуа! Откупщика! Лавуазье – великий химик, наша гордость! Это чудовищно! Я не утерпел, плюнул на конспирацию, пошел к господину де Робеспьеру. Он на меня смотрит, Рожа Зеленая, и цедит сквозь зубы: «Гражданин Леметр, Революции не нужны химики! Да и сами вы весьма подозрительны, гражданин академик!» Ну конечно! Их Революции нужен исключительно гражданин Сансон… Впрочем, – по лицу его вновь промелькнула усмешка, – вам, военным, химики тоже нужны исключительно, хе-хе, для приготовления пороха. К тому же вы, Франсуа, конечно, пришли по делу. Вы всегда отличались, хе-хе, деловитостью…

Это был упрек. Похоже, в прежнее время мы не всегда ладили. Но это уже не имело никакого значения.

– Да, по делу.

Страх исчез. Не так важно, за кого он принимает меня – за живого или за воскресшего мертвеца. Леметр что-то знает, это – главное.

– Дело касается и меня, и вас. С чего начнем?

Пожатие широких плеч, взгляд, полный иронии.

– Как всегда – с вас. Вы – гость, кроме того, ваши дела по традиции, хе-хе, на первом месте.

На мгновение я почувствовал, как перехватывает дыхание. Всего один вопрос, короткий вопрос. Кто я? Кто? Но я уже знал – об этом спрашивать нельзя. И не потому, что Леметр может не ответить…

– Я давно не был в Париже. К сожалению, мои люди куда-то исчезли…

– «Синий циферблат», – нетерпеливо перебил он. – Знаю, знаю, Сурда говорил. Увы, рад бы помочь, да нечем. Я узнавал – хозяина арестовали за какую-то мелочь, кажется, донес сосед… Увы, в наше время хватает и мелочи… Я не был знаком с вашим человеком – как и со всеми прочими агентами Святого Сердца. Рискну напомнить, Франсуа, что вы никогда не рассказывали мне о своих связях в городе. И не без вашей подачи Кобленц не очень-то доверял нам. Уже тогда я вам намекал, что это неразумно. Впрочем, скоро приедет Поммеле, поговорите с ним. Вы, кажется, ему верили чуть-чуть побольше, чем мне, хе-хе, грешному. Как же, вы с ним военная косточка, куда мне, штафирке!..

Вспомнился де Батц. По-видимому, тот, кем я был прежде, и в самом деле не отличался доверчивостью. Значит, и здесь ничего не вышло. Зря! Все зря… Правда, оставался еще Поммеле. Последний шанс…

– Спрошу, – кивнул я. – Похоже, вы были правы. Что ж, давайте о вашем деле… Мне удалось выяснить, что Комитет гражданина Вадье ищет шпиона в Комитете общественного спасения. Они узнали…

Его лицо дрогнуло, рука, сжимавшая костыль, побелела.

– Убедительно бы просил… повторить…

Я понимал, что может чувствовать этот смелый человек, но порадовать его было нечем.

– Они знают, господин Леметр. Вадье ищет шпиона в Комитете общественного спасения. И он догадывается, что это дело организации д'Антрега.

– Что? – Огромные ладони сжались в кулаки, глаза блеснули. – Вы уверены? Вы понимаете, что говорите?

– Увы, да…

Леметр потер рукой лоб:

– Невозможно! Помилуйте, это действительно невозможно! Никто из моих людей – ни Сурда, ни даже Поммеле – не знает этого человека! Я и сам не знаю его! Связной? Нет, отпадает…

Я вспомнил рассказ чернявого. Испанский посол!

– Сведения пришли из Венеции…

– Венеция! Д'Антрег! Ну конечно! – Кулак ударил по столешнице. – Он всегда любил хвастаться! Пыль в глаза пускать! Господи, как я этого боялся! Мало того, что он попросту торгует нашими бюллетенями…

Леметр не договорил, крепкие пальцы шарили по столу, и я понял – д'Антрегу, буде им доведется встретиться, придется туго.

– Ладно, – наконец вздохнул он. – Когда-то это должно было случиться. Остается подумать о последствиях.

– Вашему человеку лучше всего затаиться, – заметил я. – А может, вообще исчезнуть.