зарывали в землю. Но позже оказалось, что такие позиции очень уязвимы для высокоточных боеголовок, – одной боеголовкой можно было уничтожить всю позицию с 3–4-мя ракетами. Поэтому новые шахтные позиции были оборудованы с отдельными шахтами для ракет, несущих многозарядные боеголовки. Проблемы заправки удалось решить внедрением «ампульных» топливных баков, которые заправляли и герметизировали на заводе и на позиции ставили уже в заправленном виде. Такое решение существенно упростило стартовые позиции и решило многие проблемы с заправкой ракет токсичным топливом. Новые шахтные «одиночные» позиции были существенно укреплены от воздействий взрывов, а ракеты в них висели на специальных тягах и амортизаторах, которые снижали сейсмические нагрузки от атомных взрывов. Сверху шахту закрывали мощной крышкой, весящей десятки тонн.

Существенно доработали технологии оснащения шахт, – оно в части наземного оборудования ракет выполнялось уже на заводе-изготовителе при размещении ракеты в специальном контейнере. Под руководством Янгеля М. К. была разработана и отработана на «бросковых испытаниях» макетов система «миномётного старта» ракеты из контейнера. При этом ракету Р-36, как снаряд из пушки, выталкивал специальный пороховой заряд ПАД (пороховой аккумулятор давления). Он подбрасывал ракету из контейнера в шахте на 10–15 м над землёй, после чего включался двигатель ракеты, и она уходила вверх. В канале контейнера ракета двигалась со специальными манжетами между её корпусом и стенками канала, – манжеты играли роль уплотнений, не допускавших прорыва пороховых газов. После выхода ракеты из шахты манжеты и поддон ПАДа отстреливались в стороны для облегчения ракеты. Миномётный старт имел ряд преимуществ перед обычным «газоструйным» стартом: экономилось топливо ракеты, существенно упрощалась конструкция шахты ракеты (не нужны были газоотводные каналы), старт производился очень быстро и т. п.

Серьёзной проблемой было повышение надёжности и снижение механических нагрузок при расстыковке ступеней ракет и отделении боеголовок. Первые конструкции узлов для расстыковки были ненадёжны и не всегда срабатывали в нужное время. А взрывы пиропатронов создавали такие нагрузки на ракеты, которые повреждали её бортовое оборудование. Потребовались серьёзные и долгие работы для повышения надёжности шариковых узлов расстыковки и снижения нагрузок от взрыва пиропатронов.

В КБ Янгеля М. К. был создан отдел для создания боеголовок с разделяющимися частями индивидуального наведения. Эта сложнейшая техническая проблема была решена к началу 70-х годов, – первые боеголовки индивидуального наведения были поставлены на ракету Р-36, а затем и на самую массовую ракету РВСН – УР-100Н в модификации и УР-100 УТТХ.

Развитие систем ПРО потребовало создания специальных компактных и лёгких имитаторов боеголовок, которые отстреливались с основными боеголовками, чтобы трудно было идентифицировать и сбить антиракетой основные боеголовки. Имитаторы должны были иметь специальные конструкции, которые не позволяли их распознавать (селектировать, выделять) с помощью сигналов от РЛС. Имитаторы играли роль «пассивных помех». При этом применялись и активные радиопомехи радиосигналами от разных боеголовок, которые создавали трудности для приёма отражённых сигналов РЛС. Умные системы помех распознавали сигналы вражеских РЛС и направляли более мощные и ложные сигналы на той же частоте и с той же структурой, как и сигналы РЛС, но с искажёнными характеристиками. Такие пассивные и активные помехи нарушали и существенно затрудняли работу РЛС ПРО и сам процесс перехвата боеголовок.

Серьёзной технической проблемой было создание твёрдотопливных ракет, – здесь американцы «преуспели», хотя твёрдотопливные ракеты имели меньший удельный импульс и потому могли доставить к цели менее тяжёлые боеголовки, чем жидкостные ракеты с той же массой. Но в части хранения, обслуживания и по ряду других характеристик твёрдотопливные ракеты превосходили жидкостные, – особенно при установке на подводные лодки. Первой советской твёрдотопливной ракетой была МБР РТ-20М. Твёрдотопливной была её первая ступень, а вторая ступень была жидкостной. Ракета не пошла в серию, но на ней были отработаны новые конструктивные решения (на парадах показывали её контейнер на гусеничном ходу).

Для существенного усовершенствования систем управления ракетами потребовалось повысить их автономность и исключить зависимость от наземных радиокоманд управления. Радио и радиорелейные системы управления ракетами были боле уязвимы и из-за необходимости наличия внешних антенн, и по радиоканалам управления, которые могли нарушать помехами и ложными командами, и зависимостью от работы наземных систем. Повышение компактности радиоаппаратуры позволило поставить на ракеты бортовые ЭВМ, управляющие и контролирующие работу всех бортовых систем, включая и телеметрию. Благодаря снижению веса бортовой аппаратуры из-за применения микроэлектроники удалось зарезервировать и продублировать управляющие системы на случай выхода из строя отдельного узла или прибора управления. В результате постоянного усовершенствования всех бортовых систем ракеты существенно повысились ТТХ и надёжность ракет (включающая безотказность, сохраняемость, ремонтопригодность, восстанавливаемость, долговечность, готовность).

В 60-е годы произошло резкое наращивание ракетно-ядерных вооружений США с их перевооружением на МБР наземного базирования «Минитмен» (создано 1000 шахт с ПУ) и БРПЛ с системой «Поларис» различных модификаций (А1, А2, А3). Такое изменение вооружений, не сбалансированное ответными мерами, увеличивало опасность войны из-за короткого времени подлёта МБР по сравнению с бомбардировщиками. Агрессор в лице США получал преимущества при нанесении обезоруживающего ядерного удара в течение времени полёта МБР в пределах 1 часа. Но, к счастью для СССР, эти ракеты ещё не обладали достаточной точностью, чтобы уничтожить большую часть потенциала ответного удара СССР.

Производство основной наземной МБР США Minuteman III прекратилось в феврале 1977 года. Последние 19 ракет были выпущены в январе. Их производство в 1960–1977 годах составило 2423 единицы. В 1978 году САК решило модернизировать ракету, чтобы увеличить вероятность уничтожения укрепленных шахт новых советских ракет четвертого поколения. В 1979 году консультативный совет ВВС рекомендовал срочно модернизировать боеголовки Mk.12 и удвоить точность и мощность до уровня Mk.12A. Национальной лаборатории Лос-Аламоса, имеющей опыт разработки миниатюрных мощных боеголовок МБР, была поручена разработка термоядерного заряда. Продукт W-78 появился в 1974 году. Масса боеголовок увеличилась незначительно с 1150 до 1200 кг, но это сказалось на дальности. Она сократилась с 13 000 до 11 300 км, сделав таким образом, советские ракеты на юге страны неуязвимыми для «Минитменов». https://zen.yandex.ru/media/alternateweapons/iadernye-sily-ssha-i-rossii-kto-kruche-v-2019–2020-godu-podrobnyi-razbor-5d49e22d3f548700adc1d04c

СССР требовалось в короткие сроки нарастить свой потенциал ракетного удара на МБР, – и с этой задачей министерства общего машиностроения и оборонной промышленности, создавшие в КБ Янгеля ракеты Р-16 и Р-36 не справлялись. Ещё в 1947 году в части создания ракет большой дальности была допущена «политическая ошибка». Министерство авиационной промышленности (МАП) ушло от этой проблемы, и её передали министерству боеприпасов, а затем министерству Общего машиностроения. Вместе с тем МАП обладало более высоким технологическим «заделом» для создания ракет, чем КБ и предприятия «артиллерийских» отраслей промышленности. Эту ошибку пришлось исправлять в начале 60-х годов, когда потребовалось быстро создать и испытать компактную и технологичную МБР шахтного базирования. Для решения этой задачи было привлечено и министерство авиационной промышленности, и его ОКБ-52 Челомея,