владение участками земли. Лишенный теологической упаковки, его аргумент отражает глубокую моральную интуицию: наша способность к труду оправдывает некоторую частную собственность на результаты этого труда.

Это ставит наследников и пассивных инвесторов в сомнительное положение, но Локк еще больше ограничивает свое утверждение тем, что иногда называют локковской оговоркой. Частная собственность на землю оправдана только до тех пор, пока "есть достаточно и столько же добра, оставленного в общей собственности для других". Одно из следствий этой оговорки - количественное. Мы должны смириться с некоторым ослаблением прав собственности по мере того, как плотность населения будет превышать предложение земли. Второе следствие - качественное: если оставшаяся земля не "так хороша", как та, что находится в частном владении, это также говорит в пользу некоторого перераспределения.

В аграрной экономике эпохи Локка доводы в пользу того, чтобы оставить "такую же хорошую" землю другим, подкреплялись тем фактом, что никто не может обрабатывать маргинальные ландшафты, такие как пустыни, болота или скалистые пустоши. Сегодня очень соблазнительно полагать, что силы технологии и прогресса избавили человечество от зависимости от таких скромных вещей, как вода или почва. Однако, как ежедневно показывает климатический кризис, мы по-прежнему уязвимы перед разрушением экосистем. Это оправдывает расширение оговорки Локка на деградацию природы: когда владельцы используют свою собственность для уменьшения или уничтожения того, что "оставлено в общем пользовании для других", их притязания на право собственности подрываются.

Локк нуждается в обновлении и во втором отношении. Наша экономика вращается вокруг капитала, а не земли или недвижимости. В 2021 году только двадцать четыре человека из четырехсот самых богатых американцев, включенных в ежегодный рейтинг Forbes, были обязаны своим состоянием недвижимости. Огромные суммы денег сегодня делаются за счет инвестиций в рынки и частные инвестиции. Инвесторы, контролирующие огромные пакеты акций корпораций, функционально эквивалентны землевладельцам времен Локка, которые контролировали столько земли, что другим не хватало. Если инвестиции или деятельность компании ухудшают состояние природного мира, это также приводит в действие локковскую оговорку, особенно если "другие" включают в себя будущие поколения.

Владение и инвестирование капитала определяют две важнейшие проблемы XXI века: неравенство и изменение климата. Для нашего индивидуального и политического процветания необходим значительный прогресс в решении обеих проблем. Относительное равенство богатства на разрушенной планете не является привлекательным, равно как и "зеленая" экономика с астрономическим неравенством богатства. В этой главе рассматриваются модели частного и государственного секторов, которые могут помочь демократизировать владение капиталом и использовать его наиболее эффективным образом для решения проблемы изменения климата.

ПЯТЬДЕСЯТ МИЛЛИОНОВ РАБОТНИКОВ-СОБСТВЕННИКОВ К 2050 ГОДУ

Территориальную экспансию Америки и истребительные кампании против коренных американских племен в XIX веке можно понимать как попытку отсрочить время, когда у бедняков не останется земли для заселения. К началу двадцатого века, примерно в ту эпоху, когда Джеймс Мэдисон предсказывал сильную перенаселенность, этот момент наступил. Примерно в то же время некоторые из самых богатых американских промышленников начали предлагать, как казалось, более долгосрочное решение.

Генри Форд, Джон Рокфеллер и Эндрю Карнеги в разной степени поддерживали создание планов по распределению прибыли, которые предоставляли работникам некоторые доли в бизнесе, которым они помогали управлять. Их мотивы не были альтруистическими. Форд рассматривал такую политику как способ снизить уровень профсоюзов и повысить производительность труда. Рокфеллер создал относительно щедрый план участия работников в Standard Oil после того, как в Колорадо были убиты бастующие шахтеры, работавшие на компанию, частично принадлежавшую Рокфеллеру. Карнеги утверждал, что "планы участия в прибылях и владения акциями были подтверждены необычным успехом с любой точки зрения, особенно в улучшении отношений между работодателями и работниками".

Тот факт, что современные консерваторы - от Митча Макконнелла до Джорджа Буша - отстаивают право собственности на работников, может свидетельствовать о том, что богатые все еще используют его, чтобы избежать революции, регулирования и объединения в профсоюзы. Некоторые критики сегодня считают, что принятие ограниченного права собственности на работников такими частными инвестиционными компаниями, как KKR & Co., третьей по величине в мире, - это уловка, чтобы отвлечь внимание от их разрушительного воздействия. Однако для обеспечения более широкого владения капиталом может потребоваться коалиция с теми, чьи мотивы несовершенны. Присоединение к таким коалициям не означает безоговорочной поддержки частного капитала или Митча Макконнелла. Утверждение, что такие планы владения капиталом лишь бросают несколько крошек бедным, игнорирует тот факт, что "крошки" определенного размера позволяют обеспечить комфортную старость, владение домом, бесплатное образование в колледже для детей и многое другое. Если эти крохи будут зарабатывать сложные проценты в течение всей карьеры низкооплачиваемых работников, то они могут выйти на пенсию миллионерами, как это делают многие владельцы наемных предприятий. Поддержка таких планов не обязательно должна означать противодействие другим стратегиям сокращения неравенства, таким как повышение налоговых ставок для богатых. Поскольку определенный процент населения в определенный момент времени не работает - дети, пенсионеры, больные, безработные, - собственность наемных работников никогда не поможет всем построить богатство и безопасность. Она также не решает проблему чрезвычайной концентрации капитала, которую в настоящее время контролируют несколько плутократов. Это не замена налогам или регулированию.i

Но экономика выглядела бы совсем иначе, если бы крупные компании имели хотя бы скромный уровень собственности сотрудников. Если бы сотрудники Amazon в 2018 году владели такой же долей акций своего работодателя, как сотрудники универмагов Sears в 1950-х годах, то каждый работник Amazon владел бы акциями на сумму 381 000 долларов. В 2018 году в Amazon работало более полумиллиона сотрудников. В 2022 году их было уже 1,1 миллиона, а цена акций выросла более чем в два раза. Такая политика не решит проблему нечеловеческих условий труда в Amazon или огромного экологического следа компании, но пополнение банковских счетов более миллиона работников почти на миллион долларов станет настоящим достижением. Аналогичный уровень собственности работников у ста крупнейших работодателей США мог бы дать стране широкий средний класс.

Некоторые ученые считают это одним из единственно возможных методов восстановления среднего класса. Джозеф Блази, экономический социолог из Рутгерса, изучающий вопросы собственности работников, сказал мне: "Единственный способ справиться с сокращением среднего класса - это облегчить им получение доли собственности на капитал или дохода от капитала. Нет другого математического способа сделать это, кроме как ввести налоги на таком уровне, который будет трудно принять даже при демократическом большинстве в Конгрессе".

В контрфактическом мире, где широко распространена собственность на работников, недавние движения за объединение в профсоюзы среди работников Amazon и Starbucks могли бы быть менее активными. Но этот компромисс не является неизбежным. В 1950-х годах, когда работники Sears имели более широкое право собственности на акции, уровень профсоюзного движения был примерно в три раза выше,