Мананников невольно усмехнулся.

– Это все? А Луну с неба доставать не надо?

– Это мы сделаем сами. Итак?

– Каким образом вы можете гарантировать мою безопасность, если я соглашусь сотрудничать с вами? Стоит мне вернуться, как меня тут же…

– Зомбируют? Мы сделаем блок. Вы будете помнить только то, что мы захотим оставить в вашей памяти.

– У вас есть «анаконда»? – недоверчиво посмотрел на Мережковского депутат.

– У нас есть очень высокого класса гипнотизеры. Уверяю вас, они справятся с делом не хуже «анаконды».

– Чепуха!

Архип Иванович развел руками, излучая сочувствие.

– Разве у вас есть выбор? Мананников вдруг расслабился, лицо его вмиг постарело, пошло морщинами, глаза погасли.

– Я не смогу вам помочь.

– А вы постарайтесь. Повторить вопросы?

– Не стоит. Склада «глушаков» не существует. После уничтожения «Объекта ь 2» в Жуковских лесах их осталось всего три десятка.

– Где они хранятся?

– Переданы в распоряжение командующего Легионом. Хотя не исключено, что какая-то часть генераторов находится у начальника ЛООС.

– Так, ясно. Где располагается база ликвидаторов?

– В Измайловском парке, на территории бывшей тюрьмы.

– Насколько мне известно, эта тюрьма – действующая.

Мананников буквально расплылся по стулу, бледнея на глазах. Казалось, его вот-вот стошнит.

– Хорошо, проверим. – Архип Иванович озабоченно заглянул в лицо пленника, вдавил на столе кнопку вызова дежурного. – Ответьте на последний вопрос, и мы положим вас в больницу. Где находятся другие объекты Легиона? Видите, я даже не спрашиваю, кто входит в состав Реввоенсовета и кто им руководит из-за бугра.

– Это не имеет значения, – совсем тихо пробормотал Мананников. – Я знаю координаты только двух объектов. Один располагается на острове Городомля на озере Селигер, там спрятана лаборатория по созданию пси-генераторов второго поколения…

– Генераторов боли? «Болевиков»?

– …и в Алтайском крае, – продолжал, слабея, Эммануил Леонидович, – под городком Ухтомском… – Он вздрогнул, схватился рукой за сердце и сполз со стула как мешок студня.

Вбежавший в камеру Зинчук подскочил к нему, проверил пульс и выпрямился.

– Готов… но мы его сильно не били…

– Вы здесь ни при чем, – сказал Мережковский задумчиво. – Он был закодирован на самоликвидацию. Если бы мы не сделали ему пси-блокаду сразу после пробуждения, программа сработала бы раньше.

– Что с ним делать?

– Отвезти в ближайший крематорий и сжечь с соблюдением всех формальностей под чужой фамилией.

– Он что-нибудь сказал?

– Назвал координаты базы ЛООС и лаборатории по производству «болевиков». Будем готовить операции. Но сначала добудем «глушаки». Несколько штук, по его словам, находятся у начальника ЛООС полковника Лысцова. Можешь обрадовать Воробьева, это его новая цель.

Он летел над темным ночным лесом, делая редкие взмахи огромными орлиными крыльями. Ночь была безлунной, но звездной, взгляд цепенел, стоило его бросить в небо, однако бездна внизу без единого проблеска света притягивала взор больше, хотелось заглянуть в нее и одновременно оттолкнуться, взлететь выше, чтобы исчез в душе страх, и Крутов, одинокий и гордый, – не птица и не человек – сгусток мысли, – «взмахнул» крыльями и поднялся на небывалую высоту, позволяющую одним взглядом охватить всю землю под ним, и тогда сквозь густую пятнистую темноту внизу вдруг проступила странная светящаяся паутина, как бы опутавшая весь мир…

– Интернет, – раздался внутри Егора чей-то гулкий бесстрастный голос. – База внедрения…

Темнота под крыльями начала течь, меняться, распалась на пятна и кляксы разного цвета, некоторые из них засветились мириадами звездочек, соединенные светящимися жилками, часто не совпадающими с нитями паутины. Это были города и поселки, освещенные сетью ночных фонарей. Один из них, раскинувшийся на большой площади, притягивал взор.

– Москва, – прозвучал внутри Крутова тот же голос. – Канал внедрения…

Оранжевая искра вынеслась из глубин черного массива под Москвой, стала приближаться, увеличиваться в размерах, превратилась в брызжущую струями пламени комету. Егор попытался увернуться, но скорости не хватило, и «комета», превратившаяся в раскаленный снаряд, воткнулась ему в крыло, прожгла огромную рваную дыру. Жгучая боль хлынула в голову, пронзила сердце. Крылья перестали держать парящего Крутова в воздухе, и он провалился вниз, стал падать, все быстрее и быстрее, пока не потерял сознание от неминуемого удара о землю… и подскочил на кровати с неистово колотившимся сердцем и широко раскрытыми глазами.

– Что с тобой? – проснулась Елизавета.

– Ничего, – хрипло сказал он, – сон приснился…

– Страшный?

– Странный…

– Расскажи. – Лиза подвинулась ближе, обнимая его, и Егор мгновенно успокоился. Рассказал сон, добавил:

– Спи, до утра еще далеко.

– Кто-то пытается тебя предупредить о чем-то. Только не могу понять – друг или враг.

Крутов тоже думал над этим, перебирая в памяти всех, с кем в последнее время имел дело, но так и не определил, кто из них «внедрился» в его сон или же возбудил его своей передачей. То, что это был не дед Спиридон, было понятно с самого начала. Архимандрит Предиктора нашел бы более простой способ предупредить ученика об опасности или сообщить ему необходимую информацию.

Елизавета вскоре уснула у него на груди, а он так до утра и пролежал, не сомкнув глаз, размышляя о своей жизни вообще и в частности о той миссии, которую на него возложили неведомые иерархи Предиктора, о своем отношении к ней и к людям, встречающимся на пути.

За время занятий живой с дедом Спиридоном Крутов, конечно, многому научился, уверенно постигая философию этого процесса. Он уже мог ускорять усилием воли физиологические реакции (по сути – химические процессы в мышцах и нейронах; воля в этом случае начинала играть роль катализатора) и как бы замедлять время вне сферы своего движения, мог на бессознательном уровне образовывать зону ПАО, позволяющую сражаться со многими противниками сразу и выходить из схватки победителем, мог предвидеть опасность и реагировать на нее раньше предлагаемого действия, предотвращать столкновение с ней, но того, чего Егор не знал и не умел, все еще оставалось больше, чем он постиг, а времени на дальнейшую учебу оставалось все меньше и меньше. Посылая Марию курьером к Ираклию и Панкрату, Крутов понимал, что оттягивает момент принятия решения, однако все еще надеялся успеть перенять у деда главное: умение переходить в измененные состояния сознания, не связанные с боевым трансом, умение пользоваться собственной параэнергетикой в импульсном режиме (что позволяло Спиридону исчезать и появляться далеко от места действия) и, наконец, умение залечивать любые раны, чем в меньшей степени в сравнении с дедом, но все же владела Елизавета.