В семь утра Егор бесшумно встал и вышел во двор.

Светало. Небо хмурилось, но дождя не предвещало. Было холодно, неуютно, и Егор впервые почувствовал себя одиноким, как тот орел, в образе которого он летал во сне. Ощущение тут же прошло, – он почувствовал толчок в сердце и понял, что проснулась Лиза, – но сожаление осталось. И как бы тенью укора перед глазами проплыло видение Марии: бледная улыбка, распущенные волосы, зовущий взгляд… Стряхнув наваждение, он принялся прогонять тело сквозь комплекс упражнений живы и занимался до тех пор, пока из души не ушла смутная печаль и не вернулась прежняя решительность и уверенность в своих силах.

Позавтракали без обычной утренней болтовни. Крутов был сосредоточен на своих проблемах и молчал, Елизавета посматривала на него со скрытой тревогой и перебивать мысли не хотела. Она понимала, что близится время перемен, ничего хорошего не сулящих, и как могла оттягивала разговор на эту тему.

– Знаешь, что мне баба Евдокия заявила? – сказала Лиза, когда Егор подвез ее на работу. – Оказывается, хождение по воде – не только Христова прерогатива, волхвы тоже умеют это делать.

– Каким образом? – заинтересовался Егор. – Увеличивают поверхностное натяжение?

– Нет, тут другое. У воды много неисследованных свойств, она может быть и теплым льдом, то есть иметь структуру льда при плюсовой температуре. Ну, это, конечно, уже не обычная вода…

– Аномальная, я где-то читал об этом. А волхвы, значит, с помощью колдовства превращают обычную воду в аномальную. Спасибо за информацию, она мне очень пригодится.

Елизавета вспыхнула, уловив издевку в голосе мужа, но Егор не дал ее обиде развиться, притянул жену к себе и поцеловал.

– Не сердись, я шучу. Сегодня мы с дедом поедем на озеро Белое, и я попрошу его продемонстрировать хождение по воде. Вдруг у меня тоже получится?

Лиза оттаяла, вылезла из машины, дернув его за ухо.

– Чтобы стать таким, как дед Спиридон, надо слушаться жену. Не оставляй дома оберег, носи с собой, он предупредит тебя об опасности и поможет, если что.

Крутов клятвенно прижал руку к карману рубашки, где лежало куриное перо, и Елизавета, довольная, убежала. Егор поехал к салону моды, где работала Саша, подруга и свояченица Лизы. Он договорился встретиться там с ее мужем, Шуриком, который работал компьютерщиком в Ветлужском центре интеллектуальных систем «Метод», занимающемся разработкой интеллект-программ для различных сфер науки и техники. Вчера вечером Саша прибегала к ним и рассказала страшную историю о нападении на центр каких-то бандитов, уничтоживших дорогостоящую аппаратуру и унесших почти все дискеты с программным обеспечением проектов. Происшествие Крутова удивило, и он договорился с Сашей, чтобы ее муж утром заехал к ней на работу.

Однако Шурик не приехал.

– У него неприятности, – сообщила чем-то расстроенная, черноглазая и бойкая Саша. – Пропала именно его работа, что-то очень важное, с чем он возился больше года. Во-вторых, ему кажется, что за ним кто-то следит. И еще в машине кто-то рылся.

– Она разве без сигнализации стоит? – не понял Крутов.

– На сигнализации, но все равно ее открыли и обшарили. Шурик аккуратист, всегда все по полочкам раскладывает, а в кабине все было разбросано и перепутано, и даже кассеты пропали для магнитолы. Странно все это.

– Странно, – согласился Крутов. – Позвони ему, скажи, что вечером я к нему на работу подскачу, один пусть домой не едет.

– Ты ему поможешь?

– Что за вопрос.

– Спасибо, ты настоящий друг. – Саша чмокнула Егора в щеку и умчалась в недра салона моды, а Егор невольно потрогал место поцелуя, представил, что его целует другая женщина, и вернулся к машине уже в минорном настроении. Садясь за руль, он вдруг почувствовал нечто вроде электрического укола в грудь, в том месте, где кожи касался карман рубашки с куриным пером, и тут же уловил дуновение холодного ветра в затылок – верный признак чьего-то внимания к его особе.

Сделав вид, что изучает колесо машины, он ушел в состояние пустоты и уже через несколько секунд определил вектор этого внимания: за ним вели наблюдение из новой белой «Волги» с российским флагом вместо номера области. Такими машинами обычно пользовались депутаты Госдумы или высокое городское начальство, для слежки они не годились, были слишком заметны, но ошибиться Егор не мог. Через минуту подтвердилось, что он не ошибся.

Когда он уже завел двигатель и собирался отъезжать от салона моды, из «Волги» выбрался Вениамин Витальевич Григорьев собственной персоной, одетый в неизменный светлый плащ, и один, без сопровождения своих «мальчиков для имиджа», подошел к «Рено» Крутова.

– Доброе утро, Егор Лукич. Извините, что надоедаю, но у меня для вас не очень приятная новость. Решено все-таки район, где вы живете, освободить от старых домов частного сектора и построить на этом месте торговый комплекс.

– Поздравьте от меня вашего босса, господина Быченко, – равнодушно отозвался Егор, не приглашая короля бензоколонок сесть в машину. – Он очень влиятельный человек. А заодно передайте ему, что у меня найдутся весомые контраргументы против этого решения городских властей.

– Если аргументами являются возражения Петра Парамоновича Качалина, начальника УВД, – растянул в улыбке узкие губы Григорьев, – то напрасны ваши надежды. Его голос не столь громок и авторитетен, как у Леонида Николаевича. Кстати, если хотите, вы можете высказать свое мнение по этому поводу лично самому Леониду Николаевичу, он приглашает вас сегодня вечером на ужин в ресторан «Сиреневый туман». Разумеется, можете прийти с женой. Или с любовницей.

Григорьев подмигнул, поклонился и, насвистывая, двинулся к своей «Волге», из которой за ним наблюдали готовые прийти на помощь телохранители. «Волга» уехала. Крутов посидел в задумчивости несколько минут, пробормотал: «Я горько вас люблю, о бедные уроды[16]…» – и направил машину в восточную часть города, к реке, где жил дед Спиридон. Следовало с ним посоветоваться.

* * *

Они встретились на поляне возле старого скита в урочище Кордон Взвоз – дед Спиридон и юный иерофант Сергий. Дед прибыл сюда «естественным способом» – на мотоцикле, а каким образом каждый раз добирался до скита иерарх Предиктора, имевший свой дом в Березовой Пойме под Нижним Новгородом, то есть за двести с лишним километров от урочища, было не ведомо никому, в том числе и Спиридону Пафнутьевичу. Конечно, он знал магические формулы мгновенного преодоления больших расстояний, влияющие на реальность мира, но точно так же знал, что такие перемещения в пространстве оставляют след и считываются всеми магами, как белыми, так и черными, поэтому для сохранения тайны своей деятельности волхвы пользовались «паракинезом» редко. Однако иерофант Сергий владел еще каким-то способом бесшумного – в пси-плане – движения, и запеленговать его «полет» не удавалось никому.

– Рад видеть тебя в здравии, патриарх, – учтиво сказал Сергий, на щеках которого лежал юношеский румянец. Возраст иерофанта вполне соответствовал его виду – семнадцать-восемнадцать лет, но это было его второе рождение, а может быть, и третье, и опытом он обладал не меньшим, чем стопятидесятилетний дед Спиридон.