булгачить. Накарябать нужно что-нибудь, – задумался Микола. Казаки заулыбались в предвкушении. Старик полез в карман за грошиком. Казаки склонились над монеткой.

– Чего написать?

– Нацарапай, атаман, три простые русские буквы, всем славянам понятные.

– А если это туркам уйдет?

– Нехай бошки себе сломают, собачьи дети!

На том и порешили. На пути в лагерь приземлил сотник:

– Чего это вы, господа, раздулись, мы еще пока не победили и подлюку не наказали.

– Твоя правда, атаман, – погрустнели пластуны.

6. Беляна

Казак задремал, проваливаясь в сон – задышал, прерывисто всхрапывая. Вот он, прекрасный момент смерти, когда мужика можно резать. Самый лучший шанс из всех. И зло – не зло. Так, обыденность – совесть точно ничто мучить не будет. Другие убиенные даже в снах не приходили. Этот дурачок сам перенес свою лежку подальше от других, сам, хоронясь храпящих мужланов, много о себе думающих, перенес на руках к себе.

Беляна смотрела на кадык в короткой колючей щетине. Рыжие, черные, светлые волоски смешались, путаясь в непроходимые заросли. В трещинке кожи на шее, в легкой морщинке, испарина набухала. Мошка закружила, сдула ее, зажмурилась. Чик – и нет воина. Легко. Можно дальше идти. Бежать по дорожке жизни. Дел много. Успевай только подбирать, чего другие удержать не смогли. Только судьба-злодейка учудила и в этот раз – рука не поднималась. Отяжелела. Приросла к телу. Не давала сделать необходимое действие. В голове мысли наползали друг на друга, путая еще больше. Думала, нет другой жизни, а она – вон, рядом сопит. Что делать? Как дальше жить? Что выбрать?

Судьба в своих потоках, как могла крутила ее в последнее время. Лепестком при сильном ветре себя чувствовала. Беляна нервно закусила губу. Еще вчера бы чиркнула ножом по пульсирующей жилке, не думая и не упуская момента, а сегодня как подменили. И руки дрожат – не слушаются, и тело в горячке. Весь день смотрела на казака. Дышать забывала. Два раза промазала на стрельбище – такого давно уже не было, лучше стрелка за много верст не найти. С руссами не сравнишься, конечно, они с пеленок стреляют. Но среди сербов точно равных пока не попадалось. Стыдилась чего-то. Ходила пунцовой. Сама не своя. Места не могла себе найти. Все из рук валилось. Привлекла внимание – хотели к лекарю отправить, еле отговорилась.

А сама мечтала еще раз увидеть эти голубые глаза. Поймать на себе взгляд, так, чтобы опять обожгло всю. И утонуть, утонуть всей без остатка.

Когда слушать его начала? Не ушами, а сердцем? Поначалу, когда говорил, что с собой увезет на далекую родину – не верила, мало ли что мужики твердят в ночи да поутру. Но этот как будто слов других не знал. Все любит да любит. Про свадьбу так говорит, что заслушаешься. Глаза слезами наполняются. Сердце, черствый камень, размягчается, и в груди бьется легким молоточком так, что голова кружится. И уже в центре стола сидишь с любимым рядом, а не на овчине лежишь. И гости все радуются и поют.

Родня новая. Жизнь новая. Все по-другому.

Восходы, закаты, радости. Только здесь тоже родня держит. Корни крепкие. Связи нерушимые. И муж есть, Марко зовут, и дитятко малое – Урош.

Вспомнив о младенце своем первом, капнула горячей слезой Беляна, не удержалась. Марко свирепый и хитрый, свою ватагу имеет. Дерзкие разбойники, все дорогу уступают, не каждый рискнет связаться. А кто пробовал из братьев лесных, тех нет уже. Кого и она метким выстрелом выбила, кому и горло перерезала. Да и Марко не плошал. Дел всегда много – чутье у вожака звериное на золото чужое да власть единую в горах. Что скажет Марко, то и делала. Куда пошлет, туда и шла. Не задумываясь особо, что жизнь может измениться, оборвавшись. Быстро привыкла по грани ходить. Но за это и любил ее крепко, к себе приблизив. Любую прихоть мог выполнить, балуя. Ценил за бесстрашие. За то, где не каждый наказ выполнит, она ужом извернется и победу приблизит. Прознал Марко про Вука Серчко, про своего первого конкурента в делах разбойничьих, что тот к русским ходит. Можно было бы понять, если б к туркам зачистил. Продавать соперника – святое дело. Когда денег нет – самый легкий способ. И в доверие можно втереться, и убрать кого надо чужими руками. А к русским-то зачем? Что им-то продавать? Неспроста. Те за идею воюют, не за золото. Вук Серчко совсем же не патриот своего края. Ему горы ближе, да карман свой роднее. Марко не перехитришь – зубы сломаешь. И, зная про эту лживую собаку, как она, чужими руками и всех подставляя, злато себе добывает, быстро заслал жену свою к русским. Не веря больше никому. А чтобы ловкой была да сообразительной, еще и первенцем пугал. Торопись, мол. Разнюхивай все побыстрее, да возвращайся к дитятку, любимая женушка.

Любимая… Ведь и вправду любил. Да только надоела жизнь лесная. Другой не было. А сейчас могла появиться – казак с собой звал. Настойчиво. И слова свои горячей любовью подтверждал. Здесь Марко ему сильно проигрывал. Где сил взять, Господи? Как не сгореть в этом пламени. По крупицам знания собрала. В схрон, заранее уговоренный, вещицы подложила. Все так, как Марко видел – не зря Сречко трется у русских – болтал лишнее у костра, когда пьяным был. Намеком говорил. Казаки не отвечали, словно не понимали, только переглядывались неодобрительно. Она же внимательно слушала, холодея от правды и чужого коварства. Потому что жила так всегда и знала, как будет. Сречко шутки травил. Иногда в злобе своей волчьей скалился. Но только знала она, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Для Беляны достаточно и меньших сведений. Все поняла. Заложила тайник. Не удержалась, и уже от себя добавила про Фиалку, дуру деревенскую, что любимый навещает часто. Здесь оплошность была. Чувствовала. Сердце замирало, когда вкладку делала, но ничего поделать с собой не могла. Ревность в руку толкнула. Надо рубить концы так, чтобы русский казак только о ней думал. Марко тоже не глупый. Поймет все и выполнит беспрекословно. И хоть и любит безумно, но только спросит потом, зачем вдову Фиалку порешили. По какой прихоти? Что за случай такой, и была ли необходимость? Не избежать расспросов. Ответ найдется. Придумается по ситуации. Ночью надо уходить в горы. К Урошу возвращаться. Переждать драку. А там видно будет: или с Марко остаться, если золото к нему придет