Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Братья рады и тому; отошли от той деревни версты две, тут кабак; идти мимо не посмели, своротили в другую сторону и зашли в деревню. Нашелся добрый человек и не велел братьям идти широкою дорогою, а окольными. Потом вышли на большую дорогу и пришли домой.
Олонецкие сказки
Записи Шахматова
Предисловие
Помещаемые ниже сказки записаны А. А. Шахматовым в 1884 году в Петрозаводском и Повенецком уездах Олонецкой губернии. Записи А. А. Шахматова не были им приведены в свое время в порядок. А. А. Шахматов, передавая нам свои записи, согласился продержать корректуру набора, и печатаемые сказки самым тщательным образом передают все особенности оригинала.[29] При этом, как нам сообщил А. А. Шахматов, необходимо иметь в виду: 1) что фонетические особенности говоров не выдержаны во всей их последовательности вследствие той быстроты, с которой приходилось записывать, причем записыватель не всегда успевал подставлять слышавшийся звук на место привычного графического начертания: так вместо слышавшегося е записыватель писал Ъ, где он привык писать эту букву; вместо 1 (европейского 1), в некоторых словах в говоре некоторых женщин, он писал л; вместо того звука, который слышится у нас в словах Бога, Богу он нередко писал г, вместо у (краткого у) л; вместо ё иногда е, и пр.; 2) что записыватель не передавал особыми знаками звуки, неясно слышавшиеся в неударяемых слогах: так, вместо великой и великый (а иной раз великий) в записи слышалось великъй (где ъ обозначает глухой звук, сходный с ы); 3) что не всюду выдержана расстановка ударений, хотя в общем следует читать слова, написанные без ударения, так, как они произносятся в современном литературном наречии. Относительно ударений А. А. Шахматов обратил наше внимание еще на следующее обстоятельство: в Петрозаводском и Повенецком уездах весьма обычно явление переноса ударения с конечного слога на первый слог слова; нет сомнения, что явление это обязано влиянию соседнего корельского населения; при этом перенос с серединного слога на начало слова не известен. Так рядом с обычным сестра, вода, топор, вино, отворить, ожила (при сестра, вода, топор, вино, отворить, ожила) мы среди русского населения названных уездов не найдем произношения, как корова, колено, поставить, скорея (вместо корова, колено, поставить, скорея).
В виду общего переноса ударения с конечного слога на первый, слова с подобным перенесенным ударением не могут представлять интереса для изследователя, но это нисколько не ослабляет значения других случаев, где Олонецкие говоры расходятся в ударениях с обычным нашим произношением. Это обстоятельство побудило А. А. Шахматова точно передать ударения своих записей.
В заключение выражаем сожаление, что А. А. Шахматову не удалось вспомнить имен некоторых из тех лиц, от которых им записаны сказки.
78
Иван Попович и прекрасная девица[30]
Жил-был свещенник (как у нас в Кондопоги всё ровно). Была у него жона, и было у ней три дочери, был у них згляд ясного сокола, бров у них была чорного соболя, лицинько было белое и щоцьки у них алыи, оченно были девици бравыи. Был у него единый сын Иван Поповиць (изотчины у него не было). Жили они побыли, маменька у них и померла. Вылили ёны патрет чугунный, снесли к Божьей Матери, в церьквы поставили. Потом стал у них татинька нездоров (тому помереть надо); стал ён сыну своему наказывать о дитях своих: как болшой доцери придёт перьвый сват, за того и выдать доцьку, и другой доцери так же, как придёт перьвый сват, так и дать ю такождо, и так же и третьей дочери, как перьвый жених посватает, за того и выдать нужно. «И, сын мой любезный, Иван Поповиць, не одержать слова моего: как придут женихи, так за перьвых женихов отдать их». Тут жили-побыли, татинька и помер. Слили патрет на татиньку такой же чугунный и так же к Богородици в церков к собору поставили (к жены так и поставили патрет, патрет о патрет).
Тут ёны стали жить с братом, три сестры и брат. И брат всё медленно книгу читаэт. «Есь не в каком царьсвии (царьсва не знаю назвать), есь у царя доцька прекрасная дивиця, хто на ю посмотрит, тот с ума рехнётця (хто на ю посмотрит)». Потом стало сестрёнкам скучно, что брат не говорит с нима, подходит болшаа сестра. «Милый братець, Иван Поповиць, пойдём на могилу, к Божьему храму к родителям своим» (попахать вишь хотят родителей своих). Ён огвёрнулся (оделся) скоро и пошол. «Пойдемтя, сестрици родимыи, со мной». Ну и пошли ёны на могилу. Стали ёны над родительма плакать и рыдать сильнё, ну потом вдруг наставаэ туча тёмнаа, грознаа, пошол гром великый, молвия. Скрычал брат сестрыць: «Бежите, сестрици родимыи, домой, бежите скуреа домой». Оны домой на крылечько смахнули, вдруг молвия ударила в крыльцо, пал лёв-зверь с нёба; девици ушли в ызбу, в покой свой; лёв-зверь бежит вслед ею; приходит к Ивану Поповицю. «Иван Поповиць, давай сестру за меня замуж» (за зверя). Иван Поповиць росплачетця горько. «Ниужели моя сестра до того достойна, что за зверя замуж думать» (а у родителя так бласловлёно, что за перьвого свата дать). Сестра закричала, смолиласи брату своему. «Братець мой, красота у меня ведь непомернаа, белота в лици снигу белого, красота в лици соньця красного, бров у меня чорного соболя, очьи у меня ясного сокола, не дай, братець, за зверя меня» (просит брата вишь). Крыкнул зверь Ивану Поповицю: «Дашь сестру и не дашь, возьму. По родительскому беру я благос ловленью». Только промолвил зверь это слово, хватил ю за ворот, кинул сиби на плёци, да и попёр, и унёс. Дви сестры и брат плачут бойко, и плакали ёны не мало времени, году два (тосковали