Захар знает что хочет: он четко обозначил для себя определенную стратегию, которой упрямо следует, в полной мере используя свои обильные таланты.

Об этом пути сейчас многие любят порассуждать. Кто-то говорит, что всё у него самопиар и нарциссизм, и в этом контексте по полной программе смакуется ставшая уже особым образом-символом его блестящая лысина, его нарочито манерные фотографические позы. Рассуждают, что бесконечные интервью и мелькания на площадках всевозможного калибра и направленности только мешают его художественной деятельности. Постоянно находят приметы обмельчания тем и образов в его книгах. Было даже мнение, что это проза исключительно женская, то есть ориентированная на нежный чувственно-впечатлительный и в меру экзальтированный женский пол. Люди ищут простое и укладывающееся в матрицу их мировосприятия объяснение.

В принципе всё это можно понять, можно вообразить раздражение от всеусиливающейся популярности, желание сбросить с пьедестала. Как же так, как он мог?! Писатель должен быть чудаком, нищебродом, оборванцем или, по крайней мере, стараться приближаться к этому статусу, должен сидеть в своей темной конуре и скрипеть пером настырно и бесконечно, думая о вечности. Лучше всего, если и признан он будет только после смерти.

Как и при любом серьезном разговоре, плодятся диаметрально противоположные позиции: люблю/не люблю, нравится/не нравится. Хотя по-настоящему серьезных аргументов ни с одной стороны высказано не было. В основном всё на уровне субъективных ощущений от безапелляционного «рожа мне твоя не нравится, пацан», до столь же возвышенного и внерационального «реальный чувак». Всё это малопродуктивно.

К примеру, в свое время титульный рассказ «Ботинки, полные горячей водкой» одноименного сборника то именовали самым слабым в книге, то – безусловно самым центровым. Почему? Да, так на душу легло, зацепило, такие уж эмоции возникли или не возникли. Всё на уровне ощущений.

«Рассказ за рассказом летели необыкновенно быстро. Для характеристики чтения не обойтись без клише: читались на одном дыхании. С наслаждением и в то же время хотелось смаковать, как можно дольше растягивать их. Дурацкий огромный шрифт, большие поля. Страницы листались неуместно интенсивно. Но после каждого рассказа хотелось остановиться, перевести дыхание, бессмысленно упереться взглядом в стену. Как после бешеного спуска с крутого склона, сердце безумно колотится и по инерции хочется кубарем двигаться куда-то еще, дальше, носиться в безумном вихре.

На книжном экваторе понял, что нужно вырваться на воздух, позвонить друзьям, обнять их, выпить из горла водки без закуси, посидеть в машине или просто уличной скамье, помолчать, перемежая тишину ничего не значащими репликами. А потом закричать, визжать от восторга, кататься по траве и пробовать ее на вкус.

Я не знаю, что это. Энергия, напор, мощная витальная сила, страстность, безудержная любовь и зубодробительная жесткость, идущая от лидера-оратора?.. Сложно сказать. В этих рассказах я нашел себя, в них мне было комфортно и уютно, в них мне захотелось действовать.

Крайне утомительно разглядывать альбом с фотокарточками посторонних людей, в них ты ничего не видишь, они тебя не пускают. Здесь же рассматриваешь свои снимки. О них, быть может, и не знал, сюжеты давно позабылись, но при восприятии которых, однако, включаются все органы чувств. Ты их не только видишь в динамике, но и слышишь, обоняешь, осязаешь, испытываешь страх, нежность, восторг, трепет», – писал я в свое время о первом опыте прочтения прилепинского сборника «Ботинки, полные горячей водкой». Заметка называлась «Очаровывающий странник».

Книга Прилепина пишется, и сам он не топчется на месте, а движется дальше. Об этом свидетельствует каждое его новое произведение. Его биография становится книгой. Сейчас невозможно написать достойное произведение, живя только литературой, окунувшись с головой в литпроцесс. В какой-то момент следует заявить, как Сергей Шаргунов, что политика важнее литературы. Или война, передовая… Нужно бить по всем фронтам, жить, наслаждаясь и страдая, жить истово и где-то даже безбашенно. Тогда ты будешь вознагражден, тогда не только ты придешь в литературу, но и литература распахнется в тебе.

Нужно быть симфонической личностью, чуткой и распахнутой миру, много отдавать, быть щедрым. За это воздастся.

Прилепин отрабатывает за всех нас. По сути, этой фразы достаточно и умный человек поймет.

По поводу этой отработки в одном из интервью как-то высказался Михаил Елизаров:

«– А кого из современных российских писателей вы бы посоветовали почитать?

– Нужно читать Захара Прилепина. А потом узнать, кого рекомендует Захар Прилепин, и читать их. Он плохого не посоветует.

– Почему именно Захар Прилепин?

– Мне кажется, что, когда не знаешь, как ответить на вопрос, проще всего отвечать – “Захар Прилепин”. Это самый удачный, универсальный ответ, который спасает любую ситуацию. Вообще можно иногда просто произносить: “Захар Прилепин”. Он великий труженик, я его очень уважаю, людей с такой работоспособностью и талантом редко встретишь».

Я вовсе не собираюсь становиться адвокатом Захара Прилепина. Он в этом совершенно не нуждается. Нуждается литература, которую все тянут в норы, увешанные какими-то старыми обидами и комплексами, в какие-то дальние заброшенные скиты, в которых уже и духа живого давно нет. Нуждается и читатель, нуждается и общество, у которого давно уже рвотные позывы от всевозможных персонажей кунсткамеры, ставших по дикому недоразумению чуть ли не властителями дум.

Что до Прилепина, то все претензии, которые я слышал по отношению к нему, сводятся к классическому дворовому стилю: «Лицо мне твое не нравится. Чё, самый борзый, да? Ты, это чего тут?» Можно еще над фамилией покуражиться, вспомнить службу в ОМОНе – это очень благодатная почва. Лысую голову. Много чего можно. Основной побудительный императив формулируется просто: на его месте должен быть я!

Так ради бога! Вперед и с песней. Закидывайте ногу в стремя и мчитесь навстречу медным трубам славы. Только вот готовы ли вы потом разгребать потоки глупости и бреда в свой адрес? Да еще и продолжать при этом каждодневно писать, строить свой дом, растить детей? Готовы? Ау… где же вы?

Несколько лет назад критик Наталья Иванова сокрушалась, что выскочка-нижегородец мерещится ей повсюду, даже в утюге. Но кто его допустил, кто пропустил и разрешил?! Литературная охранка долго недоумевала, злилась, что осталась не у дел, что у нее отняли монополию, право на то, что считать литературой, а чем пренебрегать.

Прилепин… дальше матерно

Вот типичный пример «критики» Прилепина. Их море разливанное, этот просто выхвачен наугад. Некто Nikolay Kuznetsov написал в Фейсбуке пост «Захар Прилепин и пельменный симулякр»: «Вот и меня познакомили с т. н. романом т. н. писателя Захара Прилепина. Если коротко – представьте себе перебитую, охваченную гангреной ногу восходителя, безнадежно застрявшего на горном