— Куда собрался? Ты уверен, что нас еще раз пустят в архив?

— Таким хулиганам здесь нечего делать, — подтвердила сердитая девушка, на которую не сработало обаяние Васильева. — Сейчас наряд вызову, и он выставит вас мгновенно вон.

— Девушка, миленькая, не ворчите, — уговаривал ее Мишка, рукой толкая друга в бок.

— Простите меня, — наконец пришел в себя Илья. — На меня иногда находит. Обстоятельства…

Девушка глубоко вздохнула, собираясь еще что-то сказать, а потом махнула рукой. Илья повернулся к разложенным документам и стал рассматривать фотографии с места преступления. Ничего интересного он там не обнаружил. Обычный лес: ковер коричневых иголок у корней большой ели, березки, стоявшие рядом, сломанная ветка куста. На втором снимке — разгромленный муравейник. Самое жуткое впечатление производила фотография, сделанная у озера. На ней, на синей глади волн, покачивался рыжий шиньон. Казалось, будто утопленница всплыла и ждет, когда ее вытащат из воды.

Мишка громко сглотнул. И шиньон, и красивая диадема для волос, найденная оперативниками, были бесполезны как улики. Видимо, преступники тщательно проверили место и унесли с собой и скотч, и носок, который использовали в роли кляпа, и мешки.

Илья вновь чувствовал приближение ярости. Ему хотелось ударить еще раз себя и крикнуть: «Соберись! Нытьем Оле не поможешь!» Если дальше так пойдет, он вынужден будет отказаться от расследования и до конца своих лет умирать от чувства вины и раскаяния.

— Миш, скажи, я не понимаю этих мудаков. Ну, развлеклись, так идите своей дорогой, убегайте, пока никто не обнаружил. А на муравейник… зачем… Олю потащили? — слова давались ему с трудом.

— Знаешь, Шеремет, муравейник попахивает местью. Мелкой, поганенькой местью. А значит…

— Что? Не томи!

— Искать гадов надо в вашем с Олей окружении.

— Я больше не могу! — Илья встал. — Я на воздух хочу! Иначе сломаю здесь что-нибудь, или себе… — его голос дрожал, руки постоянно сжимали листки дела. На пластыре появилось розовое пятно крови.

— Хорошо, пошли.

Мишка сдал девушке документы, извинился на причиненные неудобства, подхватил друга и вывел его на улицу.

Солнечный день был в разгаре, но летнее тепло уже уступило дорогу осени: ветер гнал по асфальту не тополиный пух, а пожелтевшие листья, трава потускнела, а на клумбах пестрела радуга астр. Илья внезапно остановился.

— Знаешь, мне в голову пришла идея, — он посмотрел на друга, ожидая внимания. — Мы все время говорим о высоком преступнике, но забываем про низкого. Если синеглазый был Оле неизвестен, то второго, с карими глазами, она вполне могла знать, только он находился как бы в тени первого, и она его почти не видела, и мы все время о нем забываем.

Илья побежал в тень, где не так слепило солнце, достал телефон и снова стал разглядывать фото.

— Ищешь кареглазых? — пристроился рядом Мишка.

— Пытаюсь. Сам же сказал, что искать надо в нашем окружении.

Но сколько они ни смотрели, одноклассников с темными глазами было мало. И опять самая яркая из них — Жанна, но она отпадала, так как по всем признакам насильник — мужчина.

— А если твоя версия с линзами верна? — Вспомнил вдруг Мишка. — Что получается?

— О, черт! Голова садовая! Тогда историка тоже нельзя сбрасывать со счетов. Я никогда не верил в его алиби.

— Надо побольше узнать о жизни вашего учителя в эти шесть лет. Помнишь, где он живет?

Илья кивнул и сразу направился к машине. Немного поплутав по району, он выехал на нужную улицу и нашел дом Дениса Владимировича. Они припарковались неподалеку, чтобы осмотреться. Все было тихо: спешили с работы люди, возвращались домой школьники, на велосипедах катались малыши. Чуть поодаль у мусорных баков возилась дворничиха. Историка нигде не увидели и успокоились: можно смело отправляться на разведку.

Друзья забежали в магазин за шоколадками, считая, что и в этом дворе есть любопытные бабульки. Закончив подготовку, направились к дому, но их надежды не оправдались. Скамеечки стояли только на детской площадке, расположенной в центре квадратного двора, окруженного пятиэтажными зданиями, а на них сидели молоденькие мамаши.

— Что делать будем?

— У нас два варианта: мамаши и дворничиха. Какой выберем?

— Ты говорил, что у историка дочка родилась. Ей сейчас шесть лет. Может, одна из тех девочек, что висят на лесенке, она и есть.

— И как ее узнать? Я не помню ни имя его жены, ни как она выглядит. Черт! — хлопнул себя по лбу Илья. — Почему мы такие бестолковые? В архиве можно было запросить и мое дело. Там наверняка ее фотография есть.

— Ну, — развел руками Мишка, — поздно пить баржоми, когда почки сгнили. Давай исходить из той информации, что есть в голове. Я иду к дворничихе, а ты, как молодой и красивый, к мамашам.

— И что я…

Но Мишка его не слушал, он подтолкнул друга к скамеечкам, а сам побежал к мусорным бакам. Илья прошел мимо лесенки. Он остановился, разглядывая девочек и пытаясь уловить знакомые черты, но его окликнул звонкий голос:

— Эй, парень, тебе чего от детей надо? Иди отсюда, пока я полиции не вызвала.

Он оглянулся: на него волком смотрела стройная девушка с длинными светлыми волосами. Она стояла, уперев руки в боки, и покачивалась с пятки на носок. Вслед за ней со скамейки стали подниматься и остальные.

— Тихо, дамочки, тихо, — выставил руки в знак примирения Илья. — Я человечка одного ищу, — сказал он и понял, что не ту интонацию и не те слова выбрал. Женщины смотрели на него, собрав брови в гузку, и тянулись к своим телефонам.

— Вали отсюда! Шляется тут шантрапа всякая.

— Девушки, вы учителя истории Дениса Владимировича знаете? У него жену зовут Наталия, — неожиданно вспомнил Илья, — и дочка есть шести лет. Я на девочек и смотрел, думал, она играет.

— А зачем тебе они? — не сдавалась светловолосая, но интонация уже сменилась.

— Я бывший ученик Дениса Владимировича. Он пригласил в гости, а я дома перепутал, найти не могу.

— Так, позвони, кто мешает?

— Звоню, не отвечает.

Девушки переглянулись и сели на скамейку. Наклонив головы друг к другу, начали совещаться. Илья терпеливо ждал, его чувства собрались в тугую пружину, готовую вот-вот с треском распрямиться. И что тогда будет, Илья и сам не знал.

— А как твой учитель выглядит?

— Он среднего роста, худощавый, с синими глазами, но носит очки. В школе ходил в строгих костюмах с галстуками и начищенных модных рыжих туфлях.

— А, так ты про этого хлыща говоришь? — вспомнила вдруг женщина с короткой мальчишеской стрижкой. — Жук еще тот. Баб меняет, как перчатки. Только вот ни жены, ни дочери у него нет. Я даже ни разу не видела, чтобы он гулял с ребенком. Живет в нашем доме на верхних этажах, но не скажу, на каком. Выше третьего, точно. Пройдись по соседям.