Увы, мы не умеем предсказывать, какой тип рака или другой болезни лучше всего побеждаем, если снять тормоза с иммунных клеток того или иного вида: система слишком сложна, а понимание наше слишком скудно. Однако мы выявили множество разных тормозов и располагаем методами отключать их выборочно. «Всего мы не знаем, — говорит Эрик Вивиер, сооснователь компании, ищущей новые ингибиторы контрольных точек, — но, может, знаем достаточно… Любое [последующее] действие — азартная ставка»[733]. Его компаниявозникла из дружбы, сложившейся между несколькими учеными, которые определили и изучили рецепторы-тормоза у естественных киллеров; эти ученые сделали крупную ставку на блокаду рецепторов именно таких клеток. Выстрелит или нет их ставка — не предугадаешь, но для человечества в целом то, что уже есть множество компаний, которые возятся с блокировкой всевозможных рецепторов у всяческих иммунных клеток, и по отдельности, и в комбинации, а также проверяют, что происходит при различных заболеваниях, — иными словами, делают много-много ставок, — говорит нам, что сама стратегия, похоже, разумна.

Впрочем, с точки зрения пациентов, по мере открытия новых и новых ингибиторов контрольных точек, все важнее становится поиск способов предварительного определения, у кого солиднее всего возможности откликаться на эти новые лекарства. Просто пробовать одно за другим — слишком грубо. Чтобы избежать введения ингибитора контрольной точки пациенту, который потенциально предрасположен к серьезным побочным эффектам такого лечения, и чтобы, наоборот, обеспечить то лекарство, которое скорее всего сработает, нам нужны методы точного заблаговременного определения, что произойдет в организме пациента. Различные меры, применяемые с этой целью, на жаргоне именуются биомаркерами. Один знакомый биомаркер, который часто проверяют в больницах, — формула крови: стоит глянуть на количество клеток в капле крови — и станет ясно, есть у человека малокровие или инфекция. Но одной формулы крови недостаточно, это слишком общо и неточно. В случае с ингибиторами контрольных точек нам нужны биомаркеры гораздо точнее.

Один потенциальный биомаркер — проверка, какие тормоза включены у пациента; это можно выяснить, поглядев, какие рецепторы-тормоза есть на поверхности иммунных клеток пациента. Это позволит нам выбрать ингибиторы контрольных точек, нацеленные на эти конкретные рецепторы. Можно проанализировать опухоль у пациента и понять, содержит ли она белковые молекулы, активирующие те или иные рецепторы-тормоза иммунных клеток. В принципе, так можно прогнозировать, пойдет ли на пользу пациенту блокада тормозной системы PD-1, например. К сожалению, это, как выяснилось, непросто, и такой прогноз отклика пациента на лечение может оказаться неоднозначным[734]. Перво- наперво, тормоза у клетки — штука динамическая: знание того, что сдерживает иммунную систему сегодня, может не отражать положения дел назавтра. К тому же, многое может поменяться в результате самого лечения: допустим, один тормоз благодаря ингибитору контрольной точки отключается, однако опухоль может и приспособиться — и задействовать другую тормозную систему. Кроме того, иммунные и раковые клетки — невероятно разные, даже у одного и того же пациента. Как иногда говорят, одиночная опухоль — иногда не единственное заболевание, а миллион разных: каждая из миллионов раковых клеток имеет свои особенности. Поиск ценных для прогностики биомаркеров важен, однако эта область исследований по-прежнему юна.

Поиск биомаркеров может, на самом деле, вскоре привести нас к другим задачам. Мало кто оспаривает необходимость заведомого знания, поможет ли раковому пациенту блокада тормозов PD-1, однако невелик скачок от такого использования биомаркеров к применению их для характеристики иммунной системы того или иного человека задолго до того, как та или иная беда стала очевидной. А что если можно было бы проверять состояние иммунной системы подробно — оценивать, например, есть ли у того или иного человека специфические иммунные клетки, которые с заметной вероятностью могут вызвать в старости аутоиммунные болезни: следить за изменениями, скажем, числа регуляторных клеток у человека? А еще можно предсказывать, кому скорее всего пойдет на пользу то или иное лекарство, — это поможет нам и точно оценивать состояние здоровья тех или иных людей, а также прогнозировать, к каким болезнями тот или иной человек наиболее склонен. Генетические исследования и испытания в особенности вызвали немалые споры — из страха, что они приведут к вмешательству в общественный порядок в духе «Дивного нового мира» Хаксли. И все же мы рискуем забрести в него через неожиданный черный ход — через науку об иммунной системе.

Этого может и не случиться, независимо ни от каких государственных инициатив: вероятно, система слишком сложна и не подлежит прогнозированию. Если всмотреться пристальнее, как именно работают тормоза иммунной системы, станет понятно, до чего затейливо это устройство организовано. CTLА-4 тормозит Т-клетки, в частности, сцепляясь с ними и покрывая собой стимулирующие белки других клеток — по сути, маскируя сигналы пожарной тревоги иммунной системы. Но помимо этого CTLA-4 способен захватывать костимулирующие белки одних иммунных клеток и не просто маскировать их, но рвать на части и уничтожать, таким образом вообще зачищая систему от тревожной сигнализации[735]. И это еще не все. Вообще-то, помимо функции тормоза иммунных клеток, CTLA-4 еще и ускоритель — в том смысле, что он умеет разгонять иммунные клетки до больших скоростей перемещения[736]. У этого явления есть по крайней мере два следствия. Первое: CTLA-4 сокращает время соприкосновения между иммунными клетками, что уменьшает их способность взаимодействовать друг с другом и гасит общий иммунный отклик[737]. Второе: подвижные иммунные клетки хуже сцепляются с раковыми и не успевают их убить[738]. Предположительно, блокада CTLA-4 помогает раковым пациентам, останавливая некоторые из перечисленных процессов. Но не исключено, что происходит и еще что-то.

Эллисон применил антитело для блокады рецептора CTLA-4 — чтобы тот перестал работать. Однако антитела, которые производятся самим человеческим телом, не просто блокируют все подряд, к чему прицепились. Антитела — Y-образные белковые молекулы, которые как часть нашей природной иммунной защиты сцепляются с микробами или больными клетками. Двузубая оконечность этой «Y» прилепляется к микробу или больной клетке, а хвостовой конец торчит наружу. У иммунных клеток есть рецепторы, совпадающие с этим «хвостом» антитела, и когда происходит такая стыковка, иммунная клетка активируется на уничтожение или поглощение чего бы то ни было, сцепленного с передним концом антитела. Это означает, что, покуда лечебное антитело Эллисона блокирует рецептор CTLA-4 и не дает ему работать, его хвостовая часть способна — по крайней мере, в принципе — привлекать иммунные клетки, чтобы те попросту уничтожали Т-клетки, с которыми слиплось антитело. Убийство собственных иммунных клеток тела на первый взгляд не кажется полезным для антиопухолевого отклика. Но тут есть важная закавыка.